ОН ЗНАЛ, КАК ВЕК НЫНЕШНИЙ СВЯЗАТЬ С МИНУВШИМ ВЕКОМ
З марта 2020 года исполняется 100 лет со дня рождения человека, стоявшего у истоков королёвского краеведения, – Ивана Ивановича Чубурова. Он ушёл из жизни не то чтобы рано, но явно преждевременно; тогда, когда впереди ещё могло быть много публикаций, посвящённых истории нашего края. К годовщине его ухода, 25 октября 1995 года, в газете «Подмосковные известия» была напечатана статья Сергея Мержанова, которую мы сегодня повторяем, вспоминая одного из самых ярких краеведов города.
Помню тот прошлогодний октябрьский вечер, когда мне позвонил сотрудник Калининградского историко-краеведческого музея Борис Ежов. «Печальное событие…» – только-только начал он, и, грешным делом, в голове за секунду пронеслись имена буквально всех наших общих друзей и соратников. Но кто же? Кто? «Чубуров…»
И хотелось воскликнуть: «Не может быть!», ибо смерть вообще не вяжется с образом живого друга, приятеля, которого давно знаешь, с кем постоянно перезваниваешься и обсуждаешь дела насущные. И особенно теперь, в эту минуту.
Ибо семидесятичетырёхлетний Иван Иванович Чубуров – могу спорить на эту тему сколько угодно и с кем угодно – ушел из жизни МОЛОДЫМ человеком.
Он и вправду обладал каким-то только ему присущим тембром голоса – мягким и тёплым тенорком, из-за которого порой случались казусы: по телефону Иван Иванович договаривался встретиться с коллегой, которого раньше в лицо не знал, и трудно было передать словами изумление его нового знакомого, при встрече воочию убеждавшегося, что Чубуров не сорокалетний молодой мужчина, как могло показаться при телефонном разговоре, а, скажем так, несколько постарше. Кстати, этот удивительный голос буквально до последнего дня счастливо находил свое применение: по праздникам Чубуров пел в импровизированном хоре местной Косьмодамианской церкви, находящейся близ его дома, по другую сторону от Болшевского оврага.
Вспоминая сегодня Ивана Ивановича Чубурова, то и дело задаешь себе вопрос: кем он был в жизни? Математиком? Историком? Писателем? Социологом? Экологом? Юристом? Нет-нет, я вовсе не собираюсь выдавать желаемое за действительное, представляя его как профессионального специалиста в столь многих и таких непохожих областях деятельности. Впрочем, математику Иван Иванович действительно преподавал в техникумах и вузах, а когда был уже на пенсии, нередко подменял заболевших учителей математики и физики в школе, расположенной рядом с его домом – и делал это безвозмездно. И, может быть, как раз аналитический склад ума, присущий Чубурову, побудил его в последние годы жизни к поискам того общего начала, тех закономерностей, которые объективно присущи абсолютно всем сферам нашего многогранного бытия.
Обладая удивительной памятью (начиная со второй половины 20-х годов он в мельчайших подробностях помнил всё то, что происходило в Болшеве и окрестностях), Чубуров начал свою литературно-краеведческую деятельность с описания того, что было в нашей жизни раньше, что казалось утерянным за многие годы идеологического и культурного безвременья. Как раз в это время – в середине 80-х годов – в истории калининградского краеведения наступил «золотой» период. Открылись многие факты, которые ранее либо умалчивались, либо – что значительно хуже – бесцеремонно искажались, обретая какие-то искривленные формы, вызванные исключительно конъюнктурными соображениями.
Но не только обнародование пресловутых «сенсаций» отечественной истории позволило рубрике «Наше наследие» газеты «Калининградская правда», лишь впервые принявшей участие в авторитетном конкурсе, организованном Центральным советом ВООПИиК, сразу стать лауреатом одной из премий. Важна была и трактовка, если так можно сказать, «подача» этих фактов. А главное – попытка не в чистой теории, а на практике увязать «век нынешний с веком минувшим». И я не погрешу против истины, если скажу, что Иван Иванович Чубуров по сути стал пионером этого направления.
Он рассказывал о том, как раньше жили и трудились люди на северо-востоке Подмосковья, в Болшеве и окрестных деревнях, – и совсем даже не для того, чтобы повздыхать: мол, вон оно как раньше было, а что сейчас… Что ценного для нас содержится в укладе наших предков, существовавшем пятьдесят, семьдесят, сто лет назад? И как мы, будущие свидетели наступления третьего тысячелетия, можем использовать этот опыт?
Он с горечью сетовал на утерю современным поколением чувства уважения к «отеческим гробам», справедливо полагая, что следует как можно быстрее вернуться к опыту отцов и дедов, создававших не безбрежно гигантские кладбища-полигоны, а небольшие некрополи, приходя на которые острее ощущаешь связь веков, надёжнее получаешь из рук в руки своеобразную эстафету поколений… Вот любопытный факт: в местной газете, регулярно проводившей конкурс на лучшую публикацию года, как бы существовало неофициальное правило: по возможности, не допускать ситуации, при которой одно и то же лицо становится лауреатом два года подряд. Но вот для Ивана Ивановича Чубурова было сделано исключение.
И это, пожалуй, даже не исключение: если внимательно прочесть обе редакционные формулировки, сопровождающие обычный для таких случаев фотоснимок лауреата, можно убедиться, что материалы Чубурова отмечены в двух разных «номинациях». Удивительно легко читаются рассказы о прошлом нашего края – здесь он проявил себя и как незаурядный очеркист. Но не менее важны его статьи-рассуждения о современном состоянии российской экономики, внутренней политики, культуры – всего того, что обладает глубоким историческим срезом, который мы ни в коем случае не должны отметать, а использовать его как своего рода «руководство к действию».
Была в творчестве Ивана Ивановича Чубурова ещё одна важная тема, к которой он относился очень бережно. Это история православной религии, история болшевского храма Косьмы и Дамиана, прихожанином которого он оставался до своего последнего дня. Он был глубоко верующим человеком – но не в том вульгарном понимании слова «глубокая» и слова «вера», которое, увы, в последнее время в определённых кругах получило довольно широкое распространение.
Вспоминается одна из творческих встреч, на которой мне довелось сидеть рядом с Иваном Ивановичем. Выступал известный искусствовед, историк архитектуры. Свою лекцию он начал, как говорится, «за здравие отечественной культуры», но, всё более и более распаляясь, постепенно сбивался на поиски тех невидимых «сил», которые, по его словам, «подтачивают нашу духовность». От разумного, крепкого, выдержанного научного анализа не оставалось и следа, я видел, как по мере усиления всех этих разоблачений становилось всё более мрачным лицо Чубурова. Когда все окончилось и мы вышли на улицу, Иван Иванович ещё долго молчал. А потом тихо сказал: «Много злобы. На озлоблении не построишь истинную веру. Православие сильно своей терпимостью».
Я и сейчас убеждён в том, что без этой терпимости, идущей из каких-то потаённых глубин человеческой души, Чубуров не был бы Чубуровым. Можно познать сколько угодно наук, можно иметь сотни талантов и способностей, но невозможно быть полезным обществу без чёткой морально-этической платформы, построенной на высокой гуманности и любви к людям, к конкретному человеку. Иван Иванович Чубуров не формулировал этой заповеди – он жил вместе с нею и осознавал себя внутри неё.
…Его похоронили в тихом уголке Невзоровского кладбища, что недалеко от Ивантеевки, рядом со знаменитым учёным-геологом Степаном Аликиным и замечательным болшевским мастером-резчиком Иваном Хлопцовым. А мне всё кажется, что Иван Иванович, с такой характерной для него еле заметной улыбкой, как и раньше, стоит возле своего дома и смотрит на зачарованные клязьминские дали, которые открываются взору с Болшевского городища. Здесь, у подножия крутого холма, веками и тысячелетиями течёт Клязьма по подмосковной земле, словно унося с собою то, что ушло навсегда, что уже никогда не вернуть. Но память невозможно унести – она жива, она остаётся с нами.
Источник:
Мержанов С. Он знал, как век нынешний связать с минувшим веком// Подмосковные известия, 25 октября 1995 г.
