Чеховский фонарь в Комаровке
Как «тесен мир», как удивительным образом переплетены судьбы разных людей, в том числе, и наших знаменитых земляков… Как раз, об этом и новый материал краеведа Владимира Парамонова.
Бывают же такие удачи, когда одновременно из различных источников получаешь информацию по интересующей теме. Так и случилось с данным материалом…
«Добрые соседи»
Всё началось с обнаружения неожиданного описания местечка «Комаровка» (ныне г.Королёв, на границе с «Лесными полянами» — В.П.) в серьёзном труде Владимира Андреевича Успенского «Труды по нематематике» (Изд. 2-е, испр. и доп. В 5 кн. — М.: ОГИ, 2013).
Из Википедии:
Влади́мир Андре́евич Успе́нский (27 ноября 1930, Москва — 27 июня 2018, там же) — советский и российский математик, лингвист, публицист, популяризатор науки. Автор работ по математической логике, лингвистике, а также художественных произведений в жанре мемуарной прозы. Инициатор реформы лингвистического образования в России. Доктор физико-математических наук (1964), профессор, заслуженный профессор Московского университета (1998). В 1952 году Успенский окончил механико-математический факультет МГУ с отличием и был приглашен в аспирантуру. Под руководством академика Колмогорова защитил кандидатскую диссертацию (1955), темой которой были вычислимые операции над перечислимыми множествами.
Привожу несколько отрывков из воспоминаний академика П.С. Александрова, опубликованные в книге Успенского: «… В 1935 году А. Н. Колмогоров и я купили дом в Комаровке, до сих пор остающийся в нашем владении.
Дом этот до 1935 года составлял собственность родной сестры К. С. Станиславского Анны Сергеевны Алексеевой (в замужестве сначала Штекер, а потом Красюк). Фактически владением Анны Сергеевны управлял и распоряжался её сын от первого брака Георгий Андреевич Штекер, с которым и велось дело по переходу дома к новым владельцам. Им, кроме А. Н. Колмогорова и меня, стал и Владимир Иванович Козлинский, художник, среди произведений которого наибольшую известность получили, с одной стороны, некоторые театральные постановки в ленинградских и московских театрах (в том числе и московском Большом), с другой стороны, — многочисленные книжные иллюстрации. В. И. Козлинский со своей женой (также художницей) Марианной Михайловной Кнорре, А. Н. Колмогоров и я были хорошими соседями по комаровскому дому и дружно прожили в этом доме 15 лет, до 1950 года, когда доля В. И. Козлинского в нашем совместном домовладении перешла к А. Н. Колмогорову. С этих пор Андрей Николаевич и я стали единственными владельцами этого дома. Некоторые работы В. И. Козлинского хранятся в Третьяковской галерее. (В декабре 2007 года я имел радостную возможность обнаружить три его линогравюры 1919 года на некоторой выставке, проходившей в названной галерее. Там же я узнал его годы жизни: 1891—1967.—В. У.)…»
«… При продаже своего дома Анна Сергеевна Алексеева сохранила за собою право пожизненного пользования одной из его комнат. Однако этим своим правом Анна Сергеевна пользовалась недолго. В 1936 году она умерла. Комаровский дом заслуживает того, чтобы ему самому посвятить несколько строк. В одной своей части он был построен в двадцатых, а в другой части — в семидесятых годах XIX столетия Нарышкиными, соответственно Алексеевыми, которые и были тогда его владельцами. К дому имеется летняя пристройка (двухэтажная, как и весь дом), построенная в 1912 году тоже Алексеевыми. В течение долгого времени в этой пристройке любила проживать в летнее время выдающаяся русская артистка Мария Петровна Лилина (жена К. С. Станиславского). В эпоху приобретения нами комаровского дома Анне Сергеевне Алексеевой было уже 68 лет. В её лице ещё видны были черты большой прежней красоты, в частности черты сходства с её братом К. С. Станиславским. В молодости Анна Сергеевна тоже была артисткой и выступала в Художественном театре под фамилией Алеевой. В 1935 году уже склонилась к закату её богатая впечатлениями, знакомствами и эмоциями жизнь, про которую в семье Алексеевых говорили, что если бы она была описана под заглавием «Моя жизнь около искусства», то получилась бы книга, не менее интересная, хотя и в другом роде, чем знаменитая книга К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве». К числу очень близких знакомых Анны Сергеевны принадлежал великий музыкант дирижёр Артур Никиш. На письменном столе Анны Сергеевны до конца её жизни стоял большой портрет А. Никиша с его собственноручной выразительной надписью на немецком языке. А. Никиш умер в 1922 году. В Москве он концертировал в 1913—1914 годах. К этому времени относится и упомянутый его портрет. Однажды сын Анны Сергеевны наигрывал на рояле сцену графини из «Пиковой дамы». Когда он дошёл до знаменитого романса графини, Анна Сергеевна сбоку подошла к роялю и в задумчивости опёрлась на него, погрузившись в воспоминания. Ей было о чём вспомнить под звуки этой музыки…»
«… Во времена Алексеевых, в частности, во всё первое десятилетие 1900-х годов, Комаровка составляла как бы филиал основной усадьбы Алексеевых, Любимовки, расположенной на расстоянии около километра от Комаровки в сторону Тарасовки.…»
(уже в 1897 году публицист П. Канчаловский писал: «Тарасовская платформа построена среди довольно обширной дачной местности, где летом живет до 300 семей. По обеим сторонам платформы видны поля, окруженные лесами, в которых разбросаны дачи, расположенные то небольшими поселками, то отдельными дачными усадьбами» — В.П.)
«… Комаровка соединялась с Любимовкой хорошо утрамбованной пешеходной дорожкой, содержавшейся всегда в большом порядке и существующей и сейчас, а в начале века ежедневно посыпавшейся свежим песком: она служила местом ежедневной утренней прогулки Елизаветы Васильевны Алексеевой (матери К. С. Станиславского). Небольшой лес между Комаровкой и Любимовкой со стороны Любимовки примыкал к также небольшому парку на берегу реки Клязьмы, в котором и находился огромный барский дом Алексеевых. Именно в нём родились К. С. Алексеев-Станиславский, его брат Владимир Сергеевич и сёстры Анна Сергеевна и Людмила Сергеевна. В этом доме, сейчас находящемся в состоянии полного упадка и состоящем из множества запущенных коммунальных квартир и отдельных комнатушек, бывало много выдающихся представителей русской литературы, театральной и музыкальной культуры, прежде всего, Чехов и Горький, Собинов, Шаляпин и много других…».
«… С самого приобретения комаровского дома в 1935 году и до 1939 года включительно происходила серия его капитальных ремонтов. Дом нуждался в капитальном ремонте от фундамента до крыши, ремонты эти поглощали значительную долю нашего времени, энергии и наших средств в течение нескольких лет…».
Свои впечатления от посещений дома Колмогорова и Александрова оставил и В.А. Успенский:
«… Как-то раз Колмогоров провёл меня по этой дорожке и провёл экскурсию по Любимовке, довольно-таки запущенной. В частности, он показал мне специальное здание летнего театра; здание было заперто, но снаружи сохранилось в на удивление приличном виде…».
«…Комаровский дом Колмогорова и Александрова был, по моим наблюдениям, членом кластера, состоящего из трёх домов. Одним из них — назовём его Колмогоровским. Вторым — владели наследники Алексеевых, артистка Елизавета Владимировна Алексеева, которую многие называли Лёля, и её сын Халил Алиевич Атакшиев по прозвищу Буба. Не знаю, кто в те времена, когда студентом и аспирантом я посещал Комаровку, был владельцем третьего дома, имевшего с первым общий забор. Но помню, что как-то раз приехав туда, я с удовлетворением обнаружил солидные ворота на крепких вереях. Только пройдя через ворота и оказавшись на маленьком пустыре, я обнаружил, что ворота относятся вовсе не к дому двух академиков, а к третьему дому, вход же к Колмогорову осуществляется по-прежнему через ветхие ворота и калитку— только теперь не прямо с деревенской улицы, а с названного пустыря. Оказалось, что третий дом приобрёл писатель Борис Владимирович Заходер; он же воздвиг ворота…».
«Заходер и все-все-все»
А в книге «Заходер и все-все-все» Галины Заходер (М., Изд. «Захаров», 2003) в глава III «Покупка дома и переезд в Комаровку» читаем: «Ни опыта, ни денег для покупки дома — одно желание начать новую жизнь. Опыт жизни в собственном доме у меня был. Летом я часто гостила у бабушки в городе Коврове, стоящем на высоком берегу реки Клязьмы, да и мои родители тоже перед началом Отечественной войны начали строительство собственного дома возле станции Болшево, на той же Клязьме. Я была тогда маленькая, но до сих пор во мне живы ощущения, которые испытала, когда впервые увидела участок земли с колышками, указывающими границы нашего владения. Вскоре появился деревянный сруб, гора свежих древесных стружек, с вершины которых я скатывалась кувырком, предварительно сняв модную шляпку «маленькая мама». К началу войны наш скромный дом, обсаженный рябинами вдоль одной стороны забора и лесными елочками с другой, был достроен. Возможно, именно поэтому меня не испугала, а скорее обрадовала перспектива стать сельской жительницей. Однако наш будущий дом должен был быть совсем особенным – дом с двумя «не», как определил сам Борис: недорого и недалеко от Москвы. Пересмотрели несколько вариантов, но все нам не нравилось. Больше других приглянулся финский домик в Снегирях, такой чистенький, похожий, скорее, не на дом, а на квартирку. Не надеясь найти что-нибудь более подходящее, мы начали подумывать о нем, как вдруг одна довольно отдаленная знакомая, Елизавета Владимировна Алексеева, предложила приехать к ней в Комаровку и посмотреть дом по соседству, который как раз продается и отвечает нашим требованиям.
Дополнительным плюсом для меня оказалось то, что деревня Комаровка расположена возле Болшево, недалеко от моей мамы, — это места моего детства и юности. Не теряя времени, мы поехали смотреть дом. Была поздняя весна, она же раннее лето. Дорога от реки Клязьмы убегала в гору крутым поворотом, и по обе стороны ее бежали домики, утопающие в цветущей сирени. В жизни я не видала столько сирени: и простой, и махровой, и белой, и голубоватой, – и, разумеется, сиреневой. Внезапно дорожка кончилась, уткнувшись в высокий забор. За ним виднелся довольно большой дом, принадлежавший (как нам уже успела сообщить Елизавета Владимировна) известным математикам-академикам П.С.Александрову и А.Н.Колмогорову. «Неплохое соседство», — сказал Борис и неожиданно процитировал высказывание Норберта Винера, отца кибернетики, который написал, что основные идеи кибернетики содержались в трудах русского ученого Колмогорова. Справа, под углом к забору, – полуразрушенные ворота, через которые мы попали в небольшой палисадник, общий для двух домов: слева – калитка к соседям, прямо–в наш будущий дом. Его мы увидели не сразу – он стоял в глубине цветущих вишен. Дом был неухоженный, давно не крашеный, с выломанными филенками на ставнях, с обломанными «полотенцами» под коньком крыши… Но все это было не важно. Важно было другое: дом отличала какая-то добротность, от него веяло русской стариной. А самое важное, что мы сразу поняли: это наш дом — и полюбили его с первого взгляда. А полюбив, не стали проверять крепость половиц или венцов, не полезли смотреть крышу, как положено при покупке дома. Просто поверили этому старому дому и на следующий день — 17 июня 1966 года — переехали. Наша «сваха» (что сосватала нам дом), Елизавета Владимировна, – внучатая племянница того самого «Кости, который своими театрашными затеями давно бы всех нас пустил по миру, кабы не Володя. Он ведь, голубчик, и оперные либретто писал, и фабрикой управлял» (как говаривала одна из ее теток). Костя – это был, разумеется, К. С. Станиславский, чей первый театр создавался в полутора верстах от Комаровки, в имении Алексеевых – Любимовке. А Володя – его брат Владимир Сергеевич Алексеев, родной дед Елизаветы Владимировны. Она, как главный историограф Комаровки, познакомила нас с ее новейшей историей. По ее словам, оба дома – и академический, и наш — построены в 1863 году, хотя имеется утверждение еще одного старожила, что построены они еще раньше и принадлежали семье графини Нарышкиной. Позднее несколько домов Комаровки, в том числе и наш, принадлежали семье Алексеевых.
По преданию, которое поведала нам Елизавета Владимировна, дому академиков особенно повезло: в нем водятся привидения. Ночью на втором этаже можно слышать, будто кто-то ходит, вздыхает, скрипят половицы. Это нераскаявшаяся душа старухи Нарышкиной, которая отравила свою невестку беленой, растущей в здешнем саду. Конечно, это всего лишь легенда, неоднократно инсценированная сыном одной из теток Елизаветы Владимировны — тогдашней владелицы комаровского дома Анны Сергеевны Штекер (Алексеевой), — но как приятно иметь если уж не собственное привидение, то хотя бы по соседству! Наши дома сложены из добротного «английского» леса, то есть такого, который экспортировался в Англию. Место для постройки было выбрано недалеко от реки, но высокое и сухое. Река Клязьма в те времена была широкой и чистой.
Антон Павлович Чехов, гостивший в 1902 году в Любимовке, писал 21 июля своей сестре:
«Живу на даче у Алексеева. Хорошо, но только вот беда: неистовствуют дожди. Сегодня с утра дождь. Рыба ловится недурно. Река здесь глубокая, в 10-20 шагах от дома; целые дни сижу с удочкой. <…> Едим белые грибы, окуней, хорошее молоко. Право, не купить ли здесь где-нибудь дачу? А то, что в Крыму, продать бы…»
Известно, что в Любимовке А. П. Чехов собирался писать «Вишневый сад». Исследователь истории семьи Алексеевых и их имения О. Ремез в своей книге «Голоса Любимовки» утверждает, что есть одно лицо, первое в перечне действующих лиц пьесы, которое ведет свое происхождение из Комаровки. Это Раневская, многими чертами напоминающая Анну Сергеевну Штекер, сестру К. С. Станиславского. Не исключено, что А. П. Чехов посетил Комаровку. Уцелел и третий дом былого владения семьи Алексеевых. Когда-то — легкий летний домик («шале», по выражению его тогдашней хозяйки), построенный по проекту художника Васнецова. Мы еще застали это строение в первозданном виде, но, к сожалению, после его перестройки от прежнего проекта ничего не осталось. Вот таков дом, история которого не менее интересна, чем жизнь его хозяев, одними из которых теперь оказались мы. А у Бориса Заходера появились такие стихотворные строки:
«В лесочке над речкой
Построена дачка.
На дачке живёт
Небольшая собачка…»
«Чеховский фонарь»
А вот, что лично мне рассказала Галина Сергеевна, вдова Бориса Владимировича Заходера:
«Вера Владимировна Алексеева – дочь Владимира Алексеева и мать Елизаветы Владимировны Алексеевой (Лёли). Самому Станиславскому Лёля приходилась внучатой племянницей. Тут ничего странного. Лёля родилась где-то в Уругвае, и дедушка, то есть Владимир Алексеев, как бы удочерил её, дав вместо уругвайского родителя свою фамилию и своё отчество, поэтому Лёля стала Алексеевой и отчество вместо отцовского приняла от дедушки. Вот такая история. Они как-то избавились от уругвайского родителя, откупились что ли… Лёля была замужем за азербайджанским кинорежиссером Алисаттаром Алнесер оглы Атакишиевым. Он бывал в Комаровке… Такой рассказ от самой Лёли».
Википедия дополняет рассказ:
«Елизавета Владимировна Алексеева окончила студию им. Станиславского и институт иностранных языков. Участвовала в спектаклях драматической студии при театре им. Станиславского. Снималась в 23 фильмах, в том числе в фильмах «Судьба резидента», «Прощай, Америка», «Память сердца», «Дайте жалобную книгу», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Освобождение Европы» (1970), где исполнила роль жены Рузвельта…»
подробнее см. https://www.kinoteatr.ru/teatr/acter/w/sov/12407/forum/#s4541817
В.С. Алексеев (справа), брат Станиславского, в Любимовке (1890)
Владимир Сергеевич Алексеев
При продаже дома в Комаровке Лёля сделала дополнительный подарок чете Заходер, преподнеся уличный фонарь, который стал называться «Чеховский», так как А.П. Чехов смотрел на него в 1902 году, когда гостил в Любимовке… А вот уже место установки фонаря и даже трубу для него выбирал лично Борис Заходер, и только проводку делал мастер…
Дача Заходер Чеховский фонарь
А вот, удивительные истории в дополнение к рассказу Г.С. Заходер.
Оказывается школа в деревне Тарасовка была построена на средства Владимира Алексеева – брата Станиславского…
А 26-метровый обелиск «Советской Конституции», воздвигнутый на месте снесенного в апреле 1918 года памятника герою русско-турецкой войны Михаилу Скобелеву (напротив здания Моссовета в Москве – В.П.), был дополнен статуей Свободы. В качестве моделей для статуи позировали: Вера Владимировна Алексеева (1889-1952) (мама Лёли — В.П.), племянница К. С. Станиславского и Екатерина Андреевна Кост (1888 — 1975), известный московский врач.
Ныне на этом месте находится памятник Юрию Долгорукому… Кстати, изображение монумента «Советской Конституции» сохранилось по сей день на здании Верховного суда РФ (Поварская улица, 15), на решётке Большого Каменного моста и на ограждении моста Бачелиса…
И еще оказывается, Прасковья Алексеевна Захарова (1862—1922) являлась женой родного брата Станиславского – Владимира Сергеевича Алексеева (1861-1939), а её сестра Евдокия Алексеевна Захарова была первой супругой старшего брата Ивана Васильевича Камзолкина (1849 – 1892), отца Евгения Ивановича Камзолкина (1885—1957) – автора герба СССР «Серп и Молот»!!! То есть Елизавета Владимировна Алексеева (та самая Лёля) являлась троюродной племянницей нашему знаменитому художнику — Евгению Ивановичу Камзолкину.
Вот, таким удивительным образом, переплелись «Чеховский фонарь» с гербом «Серп и Молот»!!!
А напоследок, я хотел бы привести поразительные слова из статьи Г.С. Заходер «Дружественное добрососедство часть II (Кенга)», взятые из письма П.С.Александрова А.Н.Колмогорову:
«…нет другого участка реки, протекающей в сельской местности, которая внесла бы в российскую культуру столько, сколько участок реки Клязьма от Любимовки до Образцовского пруда… до станции Клязьма…»
Владимир Парамонов
