Спецлагерь в Подлипках

О проверочно-фильтрационном лагере в Подлипках подготовили статью краевед, зампредседателя Королёвского отделения ВООПИиК, лауреат Всероссийской премии «Хранители наследия» Мария Миронова и краевед, сотрудник РКК Энергия Евгений Газов. Материал написан по итогам работы с документами ЦГАМО и архива г. Королёва.

Фото Игоря Гришина. Западная часть ул. Гагарина. Приблизительное место, где находился спецлагерь.

В книге Л.К. Бондаренко и Р.Д. Позамантир «От пушечных залпов до космических стартов», выпущенной в 2008 году к юбилею ЗЭМа, есть глава «Город сражается», где подробно описано становление артиллерийского завода №88 в годы Великой Отечественной войны. Он был создан на производственной площадке эвакуированного в 1941-м завода №8 (ныне 1-я территория РКК «Энергия»), и поначалу выполнял ремонт винтовок и наганов, пулемётов и гаубиц, поступавших с фронта. В мае 1942 года предприятие возглавил А.Д. Каллистратов, выдающийся руководитель, сумевший наладить новое производство – выпуск 25-мм автоматической зенитной пушки 72-К образца 1940 года. Со второй половины 1943-го та же пушка была модернизирована, получила индекс 72-КМ и до конца войны оставалась основным видом продукции завода. Из указанной книги мы узнаём, что завод остро нуждался в рабочей силе. Приведён даже такой факт: в Подлипки прибыла 1000 мобилизованных человек из среднеазиатских республик, однако все они были отправлены обратно, поскольку адаптировать их к местным климатическим условиям и особенностям производства не удалось. Завод искал кадры повсюду. На 1 января 1943 года численность сотрудников составляла 2 400 человек. Через год, как сказано в книге, — уже 6 000. Характер кадрового состава не уточняется. Фонды №№ 4611, 4616 Центрального государственного архива Московской области, с которыми мы смогли ознакомиться, дают основания считать, что из этих 6 000 сотрудников завода до ¼ и больше составляли заключённые.

Спецлагерь №0303 в Подлипках был создан 12 июня 1943 года. Первые заключённые (в документах – спецконтингент) прибыли в него по этапу, скорее всего, из Подольского спецлагеря №174, так как именно оттуда была переведена часть личного состава. Позднее спецконтингент пополнялся нарядом не только из Подольска, но и из Рязанского спецлагеря №178, а также из Сталиногорского спецлагеря №283 (Сталиногорск – это нынешний город Новомосковск Тульской области). Контингент действительно был особый – не уголовники и не политзаключённые, а бывшие советские военнослужащие, прошедшие немецкий плен.

В 1943 году Красная армия продолжала контрнаступление. Освобождались территории, оккупированные фашистской Германией. На прежде занятых землях враг успел создать обширную агентурную сеть, завербовать и подготовить диверсантов. Их выявление было задачей, от выполнения которой во многом зависела скорость окончания войны.

Одной из форм проверки было содержание в таких спецлагерях, которые в системе НКВД подчинялись вначале Управлению по делам (о) военнопленных и интернированных, а с лета 1944-го – Отделу спецлагерей, переименованному в феврале 1945-го в Отдел проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР. Спецлагерь №0303 в Подлипках с 20 февраля 1945-го до момента своей полной ликвидации стал называться Проверочно-фильтрационным лагерем №0303. Кроме проверки и фильтрации целью создания подобных лагерей было использование рабочей силы заключённых.

В рукописной справке 1943-го (июль; без конкретной даты) указывается более-менее точное местонахождение спецлагеря: «Лагерь расположен г. Калининград Московской области, Мытищинский район улица Молотова» (здесь и далее орфография и пунктуация оригиналов). Известно, что речь идёт об участке современной улицы Гагарина поблизости от завода. Надёжным ориентиром для нас сегодня служит упоминание в документах «одного помещения, бывшего под магазином», которое вошло в территорию лагеря и использовалось как продуктовый склад. С уверенностью можно говорить о том, что этим помещением являлся так называемый «Первый магазин» – кирпичное здание, сохранившееся на улице Гагарина до сих пор.

Бывший магазин № 1 (ул. Гагарина, 2). Фото Игоря Гришина, июнь 2018 г.

«Местность вокруг лагеря: с Севера 152-200 метров расположен завод №88 и большая часть строений гор.Калининграда, с юга 150-200 метров завод №88, с Запада и Востока в 40-45 мтр. жилые дома гор. Калининграда с Севера на Восток западнее лагеря проходит шоссейная дорога, которая пересекает дорогу, идущую на Москву» – такие координаты даются в докладной записке от 10 октября 1943 года.

Заключённых разместили в жилых бараках с деревянными нарами в 2 яруса, рассчитанных в общей сложности на 1 600 человек. На территории лагеря находился также барак, занятый санчастью – амбулаторией и лазаретом. На начало июля 1943-го лагерь был обнесён в 1 ряд колючей проволокой высотой 2 метра; запретная зона только устанавливалась; контрольно-пропускная будка отсутствовала. Не имелось также средств технической связи и сигнализации – их должен был предоставить и установить завод №88. Скорее всего, именно тем, что зона не была до конца обустроена, объясняются побеги, совершённые заключёнными в это время. По состоянию на 10 октября 1943 года в бегах числилось 8 бывших военнослужащих, содержавшихся в лагере №0303, причём за последний месяц были найдены и задержаны только 3 человека.

Охрана лагеря осуществлялась 7-ю суточными и 6-ю ночными постами, а также одним парным дозором, выставляемым 7-й ротой 252-го полка конвойных войск НКВД. Вахткоманда была вооружена 13 винтовками, 9 револьверами-наганами и 3 ППШ. К осени 1943-го в зоне выделили помещение под лагерную тюрьму, построили 5 наблюдательных вышек.

28 июля 1943 года завод №88 заключил со спецлагерем №0303 официальный договор на трудовое использование рабочей силы спецконтингента. Численность заключённых на 22 июля 1943-го составляла 861 человек; на 1 октября 1943-го – 1357 человек; на 29 декабря того же года – уже 1582 человека.

Под конвоем на работу ходили не все. В некоторых документах встречаются сведения о том, что часть рабочих могла совершать «свободный выход» из лагеря по особым пропускам. А 10 декабря 1943 года (видимо, в ответ на запрос лагерного начальства) из Управления по делам военнопленных пришло разрешение расконвоировать 100 человек.

Большинство заключённых работали непосредственно в заводских цехах слесарями, токарями, резчиками, чернорабочими, заточниками, фрезеровщиками, молотобойцами и так далее. Часть людей прикрепили к УКСу – Управлению капитального строительства. В уже упоминавшейся докладной записке, подписанной начальником лагеря №0303 майором госбезопасности П.Н. Крестьяниновым, отмечено: «Вновь прибывающей в лагерь спецконтингент преимущественно используется по своей старой гражданской профессии и при отсутствии таковой часть рабочих имеющих подготовку в объёме 4-х 5-ти классов средней школы проходят ускоренный курс производственного обучения в результате которого получают ту или иную специальность <…> Остальная же часть рабочих неимеющая необходимости подготовки используется подсобными рабочими в цехах или на работе по капитальному строительству постепенно втягиваясь в работу приобретают ту или иную специальность но за более продолжительный срок».

Один из документов архива

К работе в цехах допускались только те, кто прошёл проверку СМЕРШ. Среди заключённых находились осведомители, каждый из которых получал конкретные задания непосредственно от СМЕРШ или от опергруппы лагеря.

Рабочий день составлял 11 часов – 8 по норме и 3 сверхурочных. Едва ли он превышал рабочий день вольнонаёмных: в годы войны, когда производство вооружения форсировалось, все дневали и ночевали у станков, стараясь ускорить поставку на фронт каждой пушки.

За труд выплачивалась заработная плата. При этом руководство спецлагеря высказывало заводу претензии касательно несправедливой разницы в оплате труда тех, кто работал в цехах, и тех, кто работал в УКСе: первые получали в среднем 21 рубль в день, вторые – только 9. Обе эти цифры, впрочем, оказываются абстрактными вне сопоставления с зарплатой вольнонаёмных рабочих завода №88 за тот же исторический период.

Введение сдельной оплаты вместо повременной, как и следовало ожидать, существенно повысило производительность труда. Результатом стал рост числа стахановцев среди заключённых. Они поощрялись «стахановскими» талонами на обед. Кроме того, им выдавались талоны на дополнительное питание с хлебом или без хлеба в зависимости от процента перевыполнения норм и «продовольственных ресурсов завода». Стимулирующим средством являлись также премии, а главное – проживание в отдельном «стахановском» бараке.

Если на каждого проживающего в одном из 7-ми стандартных лагерных бараков приходилось 4,4 м², то на проживающего в «стахановском» бараке – 15,3 м².  И спали там не на нарах, а на железных кроватях.

Одеты лагерники были плохо – «частью в гражданское, частью в трофейное обмундирование». Кому-то не хватало брюк, кому-то – шинелей или гимнастёрок, кому-то – обуви. Тёплого белья и головных уборов не было ни у кого, а то, что имелось, было ветхим. Одеждой их должен был обеспечить завод №88, но завод с этим запаздывал. В зиму 1943-го – 1944-го уходили всё так же плохо одетыми. Мылись 3 раза в месяц; после мытья надевали ту же ветхую одежду, пропущенную через дезкамеру. Позднее проблема с одеждой была более-менее решена. В 1945-м все лагерники одевались «по сезону», а на складе даже имелся запас обуви.

Бывшие советские военнопленные в одном из спецлагерей. Источник: https://history.wikireading.ru/4916

В декабре 1943-го начальник Управления спецлагеря №0303 майор госбезопасности П.Н. Крестьянинов сдал дела капитану В.Г. Кузнецову. Через некоторое время Управление по делам военнопленных провело в лагере проверку, результатом которой стало письмо директору завода №88 А.Д. Каллистратову:  «Произведёнными проверками… выявлено несерьёзное отношение со стороны администрации завода к вопросу улучшения быта спецконтингента, выразившееся в несвоевременном и некачественном отеплении (так в оригинале) жилых помещений, не систематическом подвозе топлива, в результате чего жилые помещения в зимнее время отапливаются не ежедневно <…> Благодаря отсутствию обменного фонда, постельные принадлежности в течение года не подвергались стирке и находятся в антисанитарном состоянии <…> Стирка белья прачечной завода производится некачественно и заказы лагеря не всегда выполняются в срок <…>». Этот документ нуждается в комментировании с привлечением данных, полученных из городского архива, и рассматриваться должен в общем контексте истории города Калининграда (Королёва) в 1941 – 1945 годах.

Мы должны вспомнить, что проблема с топливом существовала в городе на протяжении всей войны. Положение во многом улучшилось благодаря строительству узкоколейной железной дороги, соединившей Торфопредприятие и завод №88.

Узкоколейка в Лосиный остров на Торфопредприятие. Из архива Комлевых.

Однако добываемый торф не покрывал 100 % потребностей в топливе. Так, например, чтобы в школах могли вестись занятия, учителя приходили в классы спозаранку и растапливали печи заготовленными дровами; но и после этого школьные помещения нельзя было назвать тёплыми, в них просто поддерживалась плюсовая температура.

Протоколы городского исполкома за 1942 – 1945 годы дают достаточно фактического материала для понимания главенствующей роли завода в жизнеобеспечении подмосковного Калининграда. Работы по содержанию жилищного фонда, стремительно приходившего в упадок, по ремонту всех соцобъектов (школ, детских садов, больницы, бани-прачечной и т.п.), по вывозу мусора и чистке выгребных ям, по заготовке и доставке топлива, по латанию дорог и поддержанию в относительном порядке уличного освещения – все эти работы выполнялись жилищно-коммунальным отделом завода №88. Очевидно, что спецлагерь стоял где-то в конце длинной очереди подопечных.

Материалов для ремонта не было, рабочих рук не хватало; и не только лагерные бараки, но и городские дома не утеплялись своевременно и как положено.

Что касается постельного белья, то в войну оно было дефицитом, как, наверное, все товары народного потребления. Об этом свидетельствуют факты подмены белья в прачечной, когда людям вместо сданных крепких простыней и наволочек выдавались после стирки изношенные. Завод должен был изыскать для лагеря не один-два десятка комплектов постельных принадлежностей, а свыше полутора тысяч.

Отдельного комментария требует фрагмент письма о некачественной стирке белья в «прачечной завода». В нём речь идёт о бане-прачечной на улице Ленина (сейчас просто бане), которая в годы Великой Отечественной войны являлась главным, почти единственным, санитарным объектом города.

Баня на улице Ленина. Фото Алексея Дедова. Сер.2000-х г.

Всю войну баня-прачечная работала неровно. Постоянно недоставало мыла и щёлочи – этим объясняется некачественная стирка. Невыполнение заказов в срок происходило из-за перебоев в подаче воды, поступавшей с Мытищинской водоподъёмной станции, и из-за перегруженности самой прачечной: она обстирывала всё мирное население города, все войсковые части, дислоцированные в Калининграде, все военные госпитали, городскую больницу, фабрику-кухню, ясли и детские сады. Срывы в работе бани периодически становились предметом разбирательств на заседаниях городского исполкома, однако на практике поправить и наладить свою работу бане-прачечной по вышеописанным причинам не удавалось.

Руководство завода решало, как могло, все насущные вопросы города и его жителей, и при этом никто не снимал с него первейшей задачи – организации производства пушек для фронта.

Довольно жёсткое письмо, направленное А.Д. Каллистратову Управлением по делам (о) военнопленных и интернированных призвано было обратить внимание руководства завода на острейшие нужды лагеря и потребовать их удовлетворения безотлагательно.

Отдельно производились проверки питания рабочих. Их результаты подробно описаны в отчётах, но сами проверяющие признавали, что без лабораторных исследований дать полную объективную оценку качеству питания невозможно.

Состав контингента с течением времени менялся. Интересен в этом смысле документ под грифом «совершенно секретно» от 26 июля 1943 года, подписанный начальником Управления по делам (о) военнопленных и интернированных Петровым: «В связи с поступающими от некоторых лагерей запросами о возможности освобождения из лагерей и передаче в Райвоенкоматы – из числа спецконтингентов бывших военнослужащих, прошедших проверку через органы «Смерш» – предлагаю принять к неуклонному руководству нижеследующее:

1. Мл. комсостав и рядовой состав из числа спецконтингентов, находящихся в лагерях – в Райвоенкомат не направлять; без  разрешения Управления (последние слова – приписка от руки)

2. Старший и средний комсостав, находящийся в спецлагере, — направлять в Райвоенкомат в установленном порядке, после прохождения проверки через органы «Смерш»».

25 октября 1943-го начальник Управления спецлагеря Крестьянинов в рапорте просил «об изъятии из лагеря» партизан и кадровых военнослужащих. Эти люди – 135 человек – нужны были больше фронту, чем тылу.

В 1944 году состав спецконтингента изменился и был поделён на три группы. В первую входили советские военнослужащие, побывавшие в окружении или немецком плену. Во вторую –  те, кто подозревался в содействии оккупационным властям. К третьей группе относились не служившие в армии лица призывного возраста.

В начале 1945-го (?) было открыто отделение лагеря непосредственно на территории завода №88. В мае-июне того же года лагерь имел уже 3 отделения, причём 3-е открылось «при ЦАКБ», но вскоре было ликвидировано. Точную локализацию последнего установить пока не удалось, но, судя по приведённому расстоянию – полкилометра от Управления лагеря, – оно базировалось не в Завокзальном районе, как можно было бы ожидать, а так же, как и другие, к югу от железнодорожной станции «Подлипки». Что касается второго лаготделения, то в документах указывается, что люди были размещены в 2-этажном кирпичном здании бывшего цеха, оборудованном двухъярусными нарами вагонного типа.

По состоянию  на октябрь 1945-го в спецлагере №0303 содержалось 1367 человек, из них в первом отделении (то есть на улице Молотова) – 902, во втором отделении (на заводе) – 465. Почти все заняты на строительстве; рабочий день – 8 часов.

Этнический состав проверочно-фильтрационного лагеря №0303 после войны стал более разнообразным, чем раньше, и в донесении от 1 июля 1945-го года мы встречаем запись о пополнении лагеря 540 заключёнными из Курляндии (западной части Латвии). Все они подозревались в коллаборационизме – пособничестве фашистскому режиму. А в аналогичном донесении от 1 августа 1945-го написано, что в лагере проходят проверку 746 человек из Германии, 185 из Финляндии, 127 из Чехословакии, 8 из Швеции  и так далее, включая даже 42 человек из Ирана.

Фактическое закрытие лагеря началось в ноябре-декабре 1945-го. Официальное – проведено в мае 1946-го. В акте о ликвидации от 27 мая 1946 года сказано, что 421 человек (те, кто не успел пройти проверку СМЕРШ) переведены в Калининградское лагерное отделение Проверочно-фильтрационного лагеря №0334. Остальной спецконтингент (точное число не названо) «передан в постоянные кадры завода №88», то есть люди освободились и были приняты на работу в качестве вольнонаёмных.

Источники:

ЦГАМО. Фонд 4611.Опись 6. Дело 12, 23
ЦГАМО. Фонд 4611. Опись 7. Дело 12, 14, 46, 48
ЦГАМО. Фонд 4616. Опись 1. Дело 1, 4, 5, 6

Мария Миронова, Евгений Газов</strong

«Калининградская правда» 7 июня 2018 года