Замечания к статье Степановой о Болшевской трудкоммуне
23 марта этого года в газете «Калининградская правда» вышла статья Р. Степановой «Начало и конец эксперимента». Материал был посвящён 95-летию Болшевской трудовой коммуны. Только что, с некоторыми дополнениями, его опубликовали на сайте «История Королёва». К сожалению, он содержит ряд ошибочных тезисов и выводов, которые нуждаются в подробном разборе.
В начале текста автор статьи утверждает, что борьбу с беспризорностью после Октябрьской революции начала общественность:
«Ею в начале 1918 года (то есть через несколько месяцев после Октябрьской революции) была создана общественная организация «Лига спасения детей» во главе с писателем Владимиром Короленко<…> Общественной деятельности было явно недостаточно. И в январе 1921 года (через четыре года после Октябрьской революции) ВЦИК по инициативе и под руководством Ф.Э. Дзержинского постановил создать Комиссию по улучшению жизни детей…».
В действительности проблемой беспризорности сначала занялось государство: 29 октября (11 ноября) 1917 г. был создан Народный комиссариат государственного призрения (с 26 апреля 1918 г. – соцобеспечения) под руководством А.М. Коллонтай, в ведение которого перешли все детские приюты. На базе дореволюционных заведений по всей стране создавали учреждения нового типа: детские дома, коммуны, городки. 14 (27) января 1918 г. был принят декрет СНК «О комиссиях для несовершеннолетних», что положило начало оказанию социально-правовой помощи несовершеннолетним правонарушителям на государственном уровне. И это были не единственные структуры, занимавшиеся данной проблемой.
Поэтому справедливым было бы утверждение об усилиях по борьбе с беспризорностью, предпринятых как государством, так и общественностью. И неверно во главу этих процессов ставить именно и только «Лигу спасения детей».
Ниже в статье Р. Степановой о создании Болшевской трудкоммуны говорится:
«В 1924 году (то есть через 7 лет после революции и 3 года после создания Комиссии) была создана коммуна №1 ОГПУ в Болшеве. В книге Гладыш опубликован приказ №185 от 18 августа 1924 года о создании Детской трудовой коммуны. Пункт 1-й гласит: «Для борьбы с малолетними правонарушителями в возрасте от 13 до 17 лет…» В примечании мелким шрифтом в книге говорится, что малолетними считались преступники в возрасте до 18 лет, но фактически брали и 18–25-летних и более старших. А я бы сказала, брали исключительно 18-летних и старше. Да и задача коммуны была не та, которая указана в приказе».
Не до конца ясно, что автор статьи хотела сказать двумя последними предложениями. Создаётся впечатление, что оспариваются два исторических факта: первый – тот, что в коммуну поступали подростки, и второй – тот, что они являлись правонарушителями.
Болшевская трудовая коммуна ОГПУ была организована на базе московской опытно-показательной коммуны имени Розы Люксембург. В данном случае под «базой» понимаются как воспитанники, так и педсостав. Возраст первых 18 воспитанников Болшевской коммуны был как раз 13-17 лет, поэтому неудивительно, что в приказе Административно-Организационного Управления ОГПУ № 185 коммуна именовалась «детской». Тогда предполагалось, что число воспитанников не превысит 50 человек. Организаторы и сами не представляли, какой размах получит их эксперимент и что через несколько лет коммуна превратится в рабочий посёлок с жилыми и общественными зданиями, обширным сельским хозяйством и подсобными предприятиями, а производство коммуны, начавшееся в 1924 г. с кустарных мастерских, вырастет в крупный комбинат спортивного профиля.
Беспризорность и преступность являлись двумя сторонами одной медали. Только решив первую проблему, можно было достичь основательных успехов в решении второй. Беспризорники, прибывшие в Болшевскую коммуну, были одновременно и малолетними правонарушителями: у большинства из них имелось не по одному приводу в милицию. В будущем они пополнили бы ряды преступников, и, чтобы предотвратить подобное развитие событий, была создана Болшевская коммуна.
Её главного организатора – М.С. Погребинского – автор материала называет почему-то «незаслуженно теперь забытым», хотя ему посвящаются страницы многих сайтов и даже публикации в прессе. Правда, пишут о нём порой такое, что не знаешь, радоваться или огорчаться тому, что о нём вспомнили.
Далее Р. Степанова, снова ссылаясь на книгу С. Гладыш «Дети большой беды» (2004), отмечает:
«До войны, как указывает Гладыш, было множество публикаций о коммуне и борьбе с беспризорностью, позже эта тема выпала из внимания общественности».
Публикации, в которых упоминалась Болшевская коммуна, стали появляться и после войны, во второй половине 1950-х годов. В 1964 году был выпущен диафильм А. Будкевича «С путёвкой в жизнь» (название перекликалось со знаменитым фильмом «Путёвка в жизнь» режиссёра Н. Экка). Так что общественность о Болшевской трудкоммуне не забывала. Другое дело, что до исторических исследований было ещё далеко.
Вызывает много вопросов и небрежная фраза автора статьи об «отсутствии полного самоуправления, которое так восхвалялось».
Самоуправление не восхвалялось, а с самого начала называлось в числе основных принципов существования коммуны. Высшим органом самоуправления являлось общее собрание, на котором обсуждались все вопросы. Заведующий не мог принять решение без утверждения его общим собранием.
Показательны цифры из ГАРФа, которые демонстрируют, что, начиная с 1931 года, число вольнонаёмных в управлении воспитательной частью сокращалось, а число коммунаров, наоборот, росло. Соотношение штатных работников воспитательной части по годам (вольнонаёмные/коммунары) таково: 1925–1928 гг. – 3/0; 1929 г. – 6/0, 1930 –7/0, 1931 – 7/3, 1932 – 8/8, 1933 – 7/14, 1934 – 5/15, 1935 – 2/24.
На производстве – то же: к концу 1933 года руководителями всех фабрик были назначены коммунары.
Свои выводы об отсутствии полного самоуправления в трудкоммуне Р. Степанова подкрепляет таким аргументом:
«В книге Гладыш представлен список из 27 человек, прибывших в коммуну и прошедших приёмочную комиссию для утверждения ОГПУ, то есть ЧК никогда не упускала из виду «свой контингент»».
Сразу возникает вопрос: почему приёмочная комиссия противопоставляется полному самоуправлению? Определённый отбор в коммуну был со времени основания. Известно также, что сами коммунары ездили на Соловки в качестве членов отборочной комиссии. А в фильме «Возвращённая жизнь» (режиссёр С. Бубрик), снятом к 10-летию коммуны, сцена работы приёмочной комиссии – ключевая. Но каким образом это отменяет тот факт, что в коммуне было полное самоуправление? Оно действительно было. И следует помнить, что альманах «Болшево», где отражён данный принцип существования коммуны как один из главных, составлялся в те годы, когда ещё были живы некоторые свидетели реализации этого принципа.
«Харьковская коммуна как раз соответствовала своему предназначению и фильму <«Путёвка в жизнь»>…»
Можно ли соответствовать фильму? Тем более, художественному? Опыт трудкоммун ОГПУ был положен в основу сценария фильма, а не наоборот.
«Возраст её <Харьковской коммуны> коммунаров в среднем был 16 лет и не старше 18. Режим работы в ней соответствовал закону».
Неожиданное противопоставление Харьковской и Болшевской коммун приводит читателя к заключению, что в Болшевской коммуне режим работы закону не соответствовал. И снова автор публикации даёт понять, что дети и подростки сюда не поступали.
Между тем со второй половины 1920-х годов в стране велось планомерное сокращение детских домов. И детей, и подростков в коммуне было немало: в 1930-е они попадали в организацию из подобных ликвидированных учреждений. Так в Болшеве оказался, к примеру, будущий Герой Советского Союза Евгений Шкурдалов.
На сегодня нет полных данных о возрастном составе коммуны. Исследователям известны только отдельные цифры, причём статистические данные учитывали, вероятно, и подростков-коммунаров, и детей коммунаров. В 1934 году в коммуне находилось 558 чел. детей (всего около 2500 членов коммуны), в 1935 – 630 чел. (всего примерно 3000 членов коммуны).
Подростки в коммуне получали не только трудовое воспитание. В коммуне функционировала пионерская организация, проводились занятия по интересам и так далее. В 1935 году о самых юных лётчиках страны – коммунарах-подростках Первой и Второй трудкоммун ОГПУ – писали в центральной прессе.
«Эта <Харьковская>коммуна комплектовалась Наркоматом просвещения… Работали они по 4 часа, а затем 4 часа учились. В коммуне было около180 человек вместе с учителями, инструкторами и администрацией, в то время как в болшевской коммуне к моменту ликвидации было около 8000 человек. Комплектовалась она молодыми людьми из тюрем и лагерей, в том числе и из Соловков».
То, что основным «источником комплектования» Болшевской коммуны были места заключения – известный факт. Но также следует помнить, что к концу 1920-х – 1930-м годам здесь была создана среда, в которой коммунары имели возможность не только учиться и работать, но и развиваться творчески. И тогда здесь оказывались не только правонарушители, но и просто талантливые молодые люди, лишённые поддержки семьи. Личное участие Луначарского и Горького привело в коммуну поэта, переводчика Владимира Державина и художника Василия Маслова.
В финале своего материала Р. Степанова отмечает:
«Вот что пишет там же Салищев: «Через несколько месяцев я уже работал мастером, а вскоре – начальником цеха, где изготавливались оптические прицелы для трёхлинейной винтовки». Итак, альманах «Болшево» №3 вышел в 1994 году, все остальные книги, посвящённые этой теме, вышли значительно позже. В них нет никакого даже намёка на это производство. Непонятно, как этот факт прошёл мимо их авторов».
Прежде всего, придётся разобраться с «остальными книгами», посвящёнными Болшевской трудовой коммуне. К сожалению, кроме альманаха «Болшево» под редакцией Ю.А. Тёшкина и книги С. Гладыш «Дети большой беды», в которой о БТК дан один раздел, книг… нет. Вероятно, Р. Степанову кто-то ввёл в заблуждение относительно количества литературы, посвящённой Болшевской трудовой коммуне.
Исследованиями темы продолжает заниматься Королёвский исторический музей, и новая книга – дело будущего.
Что касается факта изготовления оптических прицелов, то он не прошёл мимо исследователей, однако вопрос относится к числу практически не изученных, а серьёзная публикация требует не менее серьёзной подготовки.
Светлана Бельская, Мария Миронова