Жизнь Сапожниковых во времена лишений и невзгод. Гл.2. часть 2
Продолжаем публикации в сокращениях главы из книги Н.А.Некрасова и Г.И.Маношкиной «Сапожниковы. Московские фабриканты»:
https://historykorolev.ru/archives/9093 Род Сапожниковых. Гл.1. ч.1.
https://historykorolev.ru/archives/9259. Род Сапожниковых. Гл.1. ч.2. Судьба детей.
https://historykorolev.ru/archives/9431 Семейная жизнь Сапожниковых. Гл.2. ч.1
В 1918 году дачи в Любимовке, Куракине и Жуковке, а также домовладение Сапожниковых на Красноворотском проезде в Москве, были национализированы Советской властью. Семье Сапожниковых, которые владели в своём московском домовладении более чем 50 жилыми и фабричными постройками, было оставлено всего четыре комнаты в доме, в котором они жили несколько десятилетий. Пережив 1918 год – начало ужасного для большинства жителей России времени, 28 января 1919 года Елизавета Владимировна писала сестре Наталье из Москвы в Борок:
Дорогая Наташа! Очень рада была случаю, чтобы узнать о тебе и посылаю тебе с Полей несколько строк. Слава Богу, что вы все живы и здоровы и что у себя в доме! Нам было очень плохо и тревожно одно время; солдаты хотели захватить дом; но теперь, слава Богу, все уладилось, и мы живем в 4-х комнатах. В гостиной у нас и столовая, тут же спит и Катя, когда приезжает. Мое здоровье недурно, но от худобы у меня опустились и почки и печень и это очень неприятно. Вот бедную Зин.Ник. /Якунчикову/ очень жаль. Она совсем угасает на наших глазах, по всей вероятности от недостатка питания. Я просила доктора Басм. бол. дать ей свидетельство для получения продовольствия на усиленное питание, это необходимо для нее. Моего Сережу, слава Богу, совсем забраковали для военной службы, и он получил белый билет. Гриша также освобожден по причине своего сильного геморроя. Как жаль твоего Митю. Перспектива служить в Красной Армии очень тяжела, и я понимаю, как на тебя это действует удручающе. Доживем ли мы до конца? Страшно делается! Сейчас мы лишены освещения, по недостатку бензина, нужного для вспышки электричества. Пока еще есть немного керосину и свечей, а потом дни будут прибавляться.
Смертность в Москве ужасающая. Я счастлива, что могу сидеть дома и не видеть всех ужасов, о которых мне передают очевидцы. <…>. Я живу изо дня в день, не зная, как буду дальше существовать, так как продала все, что имела драгоценного, и теперь нет Ничего [1].
Мачеха Елизаветы Сапожниковой и Натальи Поленовой – Зинаида Николаевна Якунчикова, урожденная Мамонтова, умерла 10 июня 1919 года, а вот им предстояла еще длинная жизнь, связанная с лишениями и опасностью репрессий. Молодые Сапожниковы еще как-то пытались приспособиться к новой жизни. Но сначала надо было пережить голодные, холодные и очень опасные годы Гражданской войны. В это время судьба разбросала Сапожниковых. Судя по всему, в Москве, вместе с матерью жили Вера, Наталья и Сергей. Григорий со своей семьей и Екатерина обитали в Любимовке или ее окрестностях.
Часть лета и начало осени 1919 года Наталья Сапожникова провела на даче у своей подруги Анны Ивановны Трояновской – в Буграх Малоярославецкого уезда Калужской губернии.
Видимо в это время Наталья Владимировна еще продолжала жить прошлой жизнью, и не хотела замечать суровой действительности. Даже в тяжелые военные годы горожане в летнее время стремились выехать на дачи, очевидно, и Александра Хохлова постаралась вывезти своего ребенка на природу и оказалась в местах, знакомых с детства. О своём пребывании в окрестностях бывшей дачи, она и написала в письме к Сапожниковой.
Наталья Васильевна Якунчикова, жена Поленова. Автор: Василий Поленов. Наталья Якунчикова за мольбертом. Этюд. Автор: Василий Поленов.
Также о прошлом, кажущимся таким далеким во вновь изменившемся мире, думали и вспоминали сестры Елизавета Сапожникова и Наталья Поленова. В письме от 5/18 октября 1919 года Елизавета Васильевна первым делом писала в Борок именно об этом, а уже потом о своих горестях и печалях:
Дорогая моя Наташа! От души благодарю тебя за твое милое, ласковое письмо, которое доставило мне большую радость, совсем неожиданную, для меня в это тяжелое время, которое мы теперь переживаем. Читая его я переносилась тоже в далекое прошлое, в дни нашего детства и ранней молодости, и вспоминала вместе с тобою отошедших в вечность. Счастлива ты, что живешь в деревне и не терпишь такую нужду и лишения как мы! Вот в настоящее время дров нет совсем; приходится рубить всякое старье, но главное, нет совсем работников у нас; а у тебя так много помощников. Ну, как-нибудь Бог даст, переживем. Только бы все были здоровы, целы и невредимы. Близятся ужасные дни; тебе придется также переживать всякие ужасы. Дай Бог тебе сил и здоровья. Хорошо, что Маринушку успели увезти заблаговременно; но мне было ужасно досадно, что они не могли переночевать у меня. Авдотья Александровна /Кукина/ целует тебя и благодарит за память. Она бедняжка совсем измучилась, без прислуги, трудится целый день, а силы убывают, и она очень состарилась и похудела. Леля /Риба/ также просила передать тебе привет и поцелуй, она собиралась написать тебе к 10 и 26 августа, но она так устает от своей службы, что, к сожалению, не могла этого сделать. Давно я не была у бедной Зины/З.В. Грен?/ – уж очень далеко она живет. Мне кажется, что она долго не проживет, так как у нее участились припадки и она очень плоха. Да и Бог с нею! Такая она одинокая. Чтобы сталось с нею, если бы не было у нее преданных Домаш. и Мар. Петровны.
Обнимаю тебя, милая Наташа, и да хранит тебя Бог! Твоя Лилиша [2].
Несмотря на все трудности, нехватку продуктов, дров для отопления, притеснения властей, Елизавета Васильевна сумела пережить зиму 1919-1920 года. Весной 1920 года, она с оказией передала письмо сестре Наталье Поленовой в ее жилище на Оке. 19 апреля/ 2 мая 1920 года она писала о своей безрадостной жизни:
Дорогая моя Наташа! Беру перо, чтобы побеседовать с тобой, пользуясь поездкой Мариши к тебе и возможностью, таким образом, переслать тебе письмо. Ах! Наташа! Что я буду писать тебе? В голове тяжело (мысли как-то не вяжутся) и на душе тоскливо! Вообще живется очень тяжело. Все последнее время мы были под угрозою реквизиции дома и нашего выселения. Теперь, более или менее, все уладилось; пока мы остаемся в наших двух комнатах, которые мы занимаем. Что дальше будет? – неизвестно. Это постоянное перемещение имущества, с одного места на другое, вечный страх – ужасно действует на нервы. При этом также я почти лишена воздуха; вот уже несколько лет как я не была в деревне и забыла даже – как дышится свежим воздухом. Счастлива ты, что живешь в деревне! Хотя и утомительно тебе, но все же ты не знаешь, тех мук и страданий, которые выпали на мою долю.
В настоящее время у меня почти живет Евд. Алек. Кукина, несчастная старуха, почти безногая, с ужасной подагрой. В ее квартире жить ей одной невозможно. Канализация в доме испорчена, воды нет, приходится жильцам таскать самим воду из колодца. А Евд. Алек. к несчастью, не может найти прислугу. Какая у нее ужасная старость. Сына она потеряла, с невесткой – на ножах, внука своего почти не видит, совсем одинокая, никому не нужная на свете. И при этом ей все хочется жить, это меня удивляет.
Милая Наташа! Ты меня так порадовала осенью своим письмом! От него веет такою бодростью духа! Но тут, как раз, началось мое первое выселение, смерть Н.Н. Кукина, и не помню, какие еще события, и мне было не до писем. Ты там упоминаешь о Дудиных В.С. и Ел. Кон? могу о них дать тебе сведения очень печальные. Может быть, ты уже слышала, что в августе скончалась жена Вас. Дудина, в Жуковке, родила, оставив ему сынка (говорят прелестный ребенок). Вскоре захворал Вас. Сер. ползучим воспалением легких и проболел 2 месяца, скончался тоже в Жуковке. Ек. Конст. продолжала жить там с сыном и маленьким внуком без прислуги. Вся эта тяжелая обстановка так подействовала на нее, что представь себе! Она помешалась. И вот в настоящее время Вася живет в Жуковке с безумной матерью и малюткой сыном; к счастью нашлась старушка, которая согласилась ходить за ребенком. Все это просто кошмар. Катя видела Ек. Конст., которая произвела на нее тяжелое впечатление. Вот как ужасно сложились обстоятельства в обоих семействах, о которых ты упоминаешь в своем письме (Кукины и Дудины). И нет, кажется, семьи, в которой не случилось что-нибудь ужасное в настоящее, тяжелое время. Зин. Ник. тихо мирно скончалась почти год тому назад; царство ей небесное….
У меня в семье все какие-то неудачники. Катя не может найти себе службы, Сергей тоже не пристроен и не знаю: что с ним делать? Здоровья он слабого, надо бы ему на воздух поехать, пожить где-нибудь в деревне; да не знаю куда? Еще, слава Богу, что Гриша с семьей живет в Любимовке. Хотя там и очень тяжело, но, по крайней мере, на чистом воздухе, и деткам там привольно.
Ты пишешь, что часто мыслями переносишься в далекое прошлое и живешь ≪чудными воспоминаниями≫. Они (воспоминания) также составляют единственное мое утешение; если бы не было их, не на чем было бы отдохнуть душой! Недавно я узнала, что бедное наше Введенское совсем разорено. Парк – не знаю, уцелел ли? И Паново собирались вырубать. Ни одного уголка в России не оставили они, кажется, в покое. Господи, когда кончится это кошмарное время! Кажется, не доживем до этого.
Твоя искренно Е.Сапожникова[3].
Наконец, закончилась Гражданская война. На смену «военного коммунизма» пришли годы НЭПа /новая экономическая политика/, в которые бывшие дворяне, купцы и священнослужители, не так сильно ощущали на себе давление советских органов власти. В стране улучшилось экономическое положение. Но старикам жить было по-прежнему тяжело. Переписка между Елизаветой Сапожниковой и Натальей Поленовой прервалась на целых пять лет. Они знали о жизни друг друга, ведь дети Поленовых приезжали в Москву и жили в городе. Но вот почему-то ни у одной из сестер не поднималась рука написать письмо. Тяжелые годы, опасение навредить и наступившая старость отбивали все желание возобновить отношения путем переписки. Наконец, 7 августа 1925 года Елизавета Васильевна написала письмо сестре Наталье:
Дорогая моя Наташа! Уже столько лет мы с тобою не переписывались, что я не знаю, с чего начать?! Я была рада узнать, что ты чувствуешь себя неплохо и что Василий Дмитриевич поправился совсем; и что все у вас обстоит благополучно, слава Богу! Как я завидую Сереже, что он побывает в Бёхово и увидит всех вас и подышит чудным воздухом. Как хотела бы я быть на его месте. Вот уже 8 лет, как я не дохнула ни одного глотка чистого воздуха! Сижу в городе и редко даже бываю в состоянии выйти из дома, да и противно мне выходить на улицу. Сижу я в своей комнате, и задыхаюсь и днем и ночью. Нервы мои в ужасном состоянии, и все я одна, одна, и редко кто навещает меня. Последнее время я была совсем одна, так как Наташа и Сережа были у Трояновских, а Вера ездила в Тарасовку, Катя довольно редко приезжает в Москву. Трудное время вообще, летние месяцы, когда уроки прекращаются у детей. Подчас не имею гроша, чтобы купить хлеба. В этом случае ты счастливее меня, что живешь в деревне. Ах, увидимся ли мы с тобою еще когда-нибудь?!
Леля Риба устроилась в городе Брюн в Моравии и живет недурно; занимает одну комнату совместно с другой старушкой – и они живут в мире и согласии. Знакомых у Ел. Осиповны очень много и все хорошо к ней относятся. Зарабатывает она урокам, а когда не хватает средств, ей помогает Общество заботы о беженцах. Бывает в концертах, наслаждается хорошим воздухом и, как видно, нисколько не скучает по России. Счастливая твоя Мариша, что она устроилась в Париже, хотя, как видно, ей нелегко живется. Пишет ли тебе твоя Мариночка? Нравится ли ей жизнь в Париже. Скучает, наверное, по бабушке? Ведь она так привязана к тебе. Мои внучки уже большие девочки, только жаль ужасно Сашу, она такая живая девочка, а обречена на тихую жизнь, из-за больного сердца, ни бегать, ни прыгать ей нельзя. Я ни разу не могла их навестить на даче, так как все болею. Как поживает Маша Федоровна /Якунчикова/? Вот кого я годами не видела.
А теперь, дай мне обнять тебя крепко и пожелать тебе здоровья и всего хорошего. Твоя Лилиша сестра [4].
В 1926 году Елизавете Васильевне Сапожниковой исполнилось 70 лет. Но не радостным и умиротворяющим было это событие для измученной болезнями и наступившими в последние годы жизни невзгодами пожилой женщины. И хотя рядом оставались младший сын Сергей и дочери, а старший сын изредка привозил бабушке внучек, в душе ее не было счастливого спокойствия за прожитую жизнь. Впереди была тревожная неопределенность, и Елизавета Васильевна с беспокойством думала о будущем. Сестра Наталья Поленова прислала из Борка письмо с поздравлениями и 1 июля 1926 года Елизавета Сапожникова писала ей в ответ:
Дорогая моя Наташа, прости, что я до сих пор еще не ответила на твое милое письмо с поздравлением с днем моего 70-летия. Оно меня очень тронуло; и я хотела сейчас же тебе ответить. Но вышло совсем иначе, чем я предполагала. Я чувствовала себя очень плохо; а когда у меня начинается одышка, я не в состоянии делать что либо…А последние события окончательно задавили меня. Если бы ты знала, как тяжело мне живется! Я чувствую себя ужасно одинокой. Когда ты перечисляла всех родственников, достигших нашего возраста, ты забыла тетю Вар. Ив. дожившую до 81 года. И какая она была бодрая, жизнерадостная! Разумеется, этому способствовало ее частые передвижения и путешествия. А в настоящее время, из живущих, Маша Четверикова уже достигла 71 года. Но живет она в Швейцарии в чудных условиях. Там же и дочь ее вышла замуж за русского эмигранта и у нее уже есть сынок годовалый. Это очень наполняет жизнь стариков ее родителей. Молодые устроили образцовый птичник и ферму молочную; и дело поставлено у них замечательно….
Вот уже скоро будет месяц, как Гришина семья живет в Абрамцево и он сам ездит туда и все они там наслаждаются. Девочки очень поправились, ведь никогда еще они не жили в настоящей деревне и не знали деревенского приволья. Только Лиза очень устала, так как ей одной приходилось хлопотать по кухне и вообще по хозяйству.
Обнимаю и целую тебя и желаю здоровья. Твоя Е. Сапожникова [5].
Василий Поленов. Автопортрет Василий Поленов. Фото последних лет жизни.
18 июля 1927 года скончался Василий Дмитриевич Поленов. Когда эта печальная весть дошла до Москвы, то молодые Сапожниковы выразили свою скорбь в письмах, отправленных вдове и дочери умершего дяди. 21 июля Екатерина Владимировна отправила в Борок следующее письмо из окрестностей Любимовки – Комаровки, где она проводила лето:
Дорогая Катериша. Хочется написать тебе несколько слов, чтобы ты знала, как я вспоминаю тебя и как сочувствую твоему горю. Хотя последнее время Василий Дмитриевич долго хворал и доставлял много хлопот всем окружающим, но все-таки, пусто и грустно теперь без него. По себе знаю, как тяжело было расставаться с папой, а он ведь больше двух лет ничего не говорил, и как бы уже не жил.
Мне стыдно, что я наслаждаюсь хорошим воздухом, живу в деревне, тогда как мои томятся в Москве. Мама очень плохо себя чувствует, и все время задыхается: очень стала старенькая и слабая. Наташа сегодня должна вернуться из Бугров, где она провела две недели. А я живу в Комаровке у Штекер, все в том же своем милом ≪сарайчике≫, совсем отдельно. У меня очень хорошо, всем, всем нравится. Уроков сейчас у меня очень мало и потому я бездельничаю и отдыхаю: гуляю, купаюсь, читаю.
Иногда страшно хочется поехать куда-нибудь, к Тебе, в Бёхово, но, увы, это неосуществимо: денег нет. Бываю только в Абрамцеве, где сейчас живет Лиза с девочками. Гриша ездит к ним каждый праздник.
Напиши мне, дорогая Катериша. Целую тебя. Поклон твоему Коле. Катя.
Если вздумаешь написать мне, то пиши по Московскому адресу: Новая Басманная. 66.д.5 кв.1 [6].
В том же 1927 году возобновилась переписка Натальи Сапожниковой с Александрой Боткиной-Хохловой. К этому времени она стала известной киноактрисой и вместе со своим вторым мужем кинорежиссером Львом Кулешовым работала в сфере кинематографа. 14 сентября этого года Наталья Владимировна писала ей о своей жизни и общих знакомых:
Дорогая Шура, спасибо тебе за письмо. <…>. Мы так давно с тобой не переписываемся, что мне даже странно как-то и чуть, чуть трудно начинать. Мои именины были здесь в Москве и прошли даже по именинному; приходили люди, я их поила из розовых поповских чашек, подаренных мне когда-то Кукиным, и угощала кренделем и вареньем, сваренным мною в Буграх. Среди этих людей появилась и Муля с виноградом в пакетике.<…>. Я ездила на именины Ив. Ив.(прошлое воскресенье) /Иван Иванович Трояновский/ и мы все вместе вернулись. <…>. А раньше мы с Танечкой прожили там неделю вместе, купались, лежали на песке. <…>. Вероятно, начну ходить к твоим с будущей недели. Мои уроки понемногу начинаются; есть один новый и ведутся еще переговоры, не знаю пока, к чему приведут [7].
Следующее письмо Натальи Сапожниковой к Александре Хохловой было отправлено 15 февраля 1928 года:
Москва. Дорогая Шура! Ведь очень давно твое письмо у меня, а вот до их пор я не ответила. Я думаю, объясняться тут не надо. Ты знаешь, как идет жизнь и как, если иногда вечером я и приду довольно рано домой, то отупелый за день человек не в силах собраться, а дома я вечером редко, очень редко. <…>. С Сережей у нас дело что-то не очень ладится; он очень ведь способный и выговор у него такой хороший, а удержать его внимание я что-то не умею. <…>. У меня есть дети такие, мальчик и девочка близнецы шестилетние, куда я хожу каждый день: они начали в середине октября, а теперь говорят, особенно девочка и очень это для меня забавно и развлекательно. <…>. Занята я много; случилось даже так, что я чуть не месяц целый не видала даже М.Вл., потому что не стало у меня маленьких промежутков, когда я могла заходить к ней в Николо-Песковский, а по воскресеньям часто бываю в Абрамцеве. Наконец в прошлый четверг, будучи в той стороне, после уроков зашла к М.В. и попала на пир в честь Ваниных именин. Собираюсь завтра к Таничке, а то тоже не видала ее целую вечность. <…>. Гриша наш бедный все в том же неопределенном и трудном положении [8].
Между тем продолжалась и переписка Сапожниковых с Поленовыми. 13 января 1929 года, сообщая о последних днях жизни их общего знакомого Ивана Ивановича Трояновского, Наталья Сапожникова написала несколько строк и о своей жизни:
Дорогая тетя Наташа. Я очень долго тебе не отвечала на письмо, но до меня доходили слухи, что может быть, ты опять приедешь в Москву, и это меня смутило.<…>. В Москве сейчас невероятно много гриппа во всех возможных видах, и я только что 2 дня пролежала, но сегодня уже в первый раз вышла на воздух, чему очень рада, ведь мне хворать никак нельзя! Мама ничего себе, вчера немножко задыхалась, а сегодня не жалуется, про нее сказать, что она себя хорошо чувствует никогда нельзя, но с тех пор как она носит бандаж – грыжа ее больше совсем не беспокоит. <…>. Твоя Наташа [9].
Последнее письмо, посланное Елизаветой Васильевной сестре Наталье Поленовой, было написано через год. Жизнь была так тяжела и безрадостна, что описывать ее не было никакого желания. Поводом для писем служили лишь семейные праздники, например такие, как день рождения. Именно по этому поводу 9 августа 1930 года и было послано письмо из Москвы в Борок:
Дорогая Наташа! Сейчас, взглянув на календарь, я увидела, что завтра, 10 августа, день твоего рождения. И я спешу написать тебе несколько слов, чтобы пожелать тебе здоровья и душевной бодрости, которая так необходима в это трудное время, которое мы переживаем. Голубушка моя, я бы так и полетела, чтобы повидать тебя и крепко расцеловать. Жестокая судьба разлучила меня с самыми моими близкими: с тобою, дорогая сестра, и с Лелей Р., с которой я и переписываться не могу. Это очень тяжело.
На днях у меня была Вера Кисловская и сказала мне, что собирается к тебе. Я ей так позавидовала. Вообще, я радуюсь за всех, кто сохранил свои силы; так как я лично очень ослабла в этом году и мне передвигаться очень трудно. Еще я очень благодарна тебе, дорогая Наташа, за твое ласковое отношение к моей Лилише и за приглашение погостить у тебя в Бёхове…
Наташа моя находится в настоящее время в Буграх у Ани. Я рада, что она могла вырваться хоть на недельку, так как она несет на своих плечах всю непосильную тяжесть забот о нашей семье. Она очень сильно похудела за последнее время. А ты, счастливая бабушка, живешь у себя, окруженная своими внучатами. Я воображаю, сколько радости они вносят в твою жизнь! Итак, дорогая Наташа, от всей души желаю тебе здоровья и покоя душевного. Целую тебя крепко, твоя сестра Е.Сапожникова [10].
30 декабря 1931 года скончалась Наталья Васильевна Поленова, урожденная Якунчикова. Сын покойной – Дмитрий, направил телеграммы об этом печальном событии ближайшим родственникам, в том числе и Сапожниковым. В ответ, в Борок было послано несколько писем со словами соболезнования. В письме от 5 января слова поддержки написал двоюродному брату Дмитрию Поленову и Григорий Сапожников:
Дорогой Митя! Хочется мне излить тебе свою скорбь о покойной тете Наташе! Так недавно еще и Мама, и я получили от нее письмо, что не верится, что ее нет в живых. Она, как будто предчувствуя близкую кончину, прощалась со всеми нами. Грустно сознавать, что мне не суждено было повидать ее за последний период ее страдальческой жизни, а теперь только встретиться в иной юдоли. Много хорошего связано с воспоминаниями о тете Наташе. Так ясно, как будто это было вчера, вспоминается известие, переданное ею, о смерти брата Саши. Она была так ласкова и внимательна к нам детям. Ее духовный облик связан у меня с заботой о Бёховской церкви, с днем освящения этой церкви и заботами о причте. Вообще было отрадно посещать ее в Москве, но это стало насущной необходимостью, когда я полюбил мою Лизушку, когда было тяжко на душе, и невольно искал поддержки покойной. Как приветливо и ласково отнеслась тетя Наташа к Лизе и даже благословила перед свадьбой наш супружеский союз. Это тоже, кажется совсем недавно, как будто было на днях. Теперь из всех детей дедушкиных осталась в живых одна мама.
Напиши мне подробности о ее кончине, погребении и своих переживаниях. Я теперь живу в единой комнате (Холмогорская ул.16, кв. 1). Федя же получил полную свободу и теперь находится в Москве. Григорий [11].
Выяснить местонахождение жилья Григория Владимировича и его семьи пока не удалось, так как улицы Холмогорской в Москве не существовало до 1960-х годов.
Последующая переписка Сапожниковых с Поленовыми не найдена. После смерти сестры Натальи Поленовой Елизавета Васильевна прожила чуть больше 5 лет. Она тихо скончалась 25 января 1937 года, в комнате одного из домов своей бывшей городской усадьбы на Красноворотском проезде – Новой Басманной улице. Никто кроме родственников не оплакивал ее кончины. Елизавета Васильевна Сапожникова была похоронена на московском Введенском кладбище.
После ее смерти, к началу 1940-х годов в Москве остались жить следующие представители рода Сапожниковых: Сергей, его сестры Екатерина и Наталья, а также Елизавета Ивановна с дочерьми Елизаветой и Александрой. По некоторым сведениям, видимо опасаясь репрессий, Григорий Владимирович Сапожников покинул Москву. В 1938 году он умер в Тбилиси. В следующем 1939 году умерла его сестра – Вера Владимировна Сапожникова.
О последних годах жизни Екатерины и Натальи Сапожниковых можно найти некоторые сведения в сохранившихся письмах Натальи Владимировны к Александре Павловне Боткиной – матери Александры Сергеевны Хохловой, — написанных в тяжелое военное время.
В годы войны невозможно было вести постоянную переписку, а может быть письма, написанные в это время, не сохранились, но следующее найденное письмо написанное Екатериной Сапожниковой, датировано 7 декабря 1942 года и адресовано Сергею Николаевичу Дурылину:
Сергей Николаевич Дурылин Книга подаренная Дурылиным Елизавете Ив. и Григорию Владимировичу. Из архива Долгиревой Г.И.
Дорогой Сергей Николаевич. Спасибо за поздравления и пожелания. Пишу Вам лежа в постели, я уже месяц лежу, очень больна и слаба. У меня страшные, гнойные раны на ноге. Говорят, что это последствия рожистого воспаления, которое я застудила. Рада была бы, если Вы навестили бы меня. Коля прислал телеграмму в Москву, что едет один в какой-то город в Казахстане *, (какой я забыла). От Лизуши жду сегодня письма, давно не получала. Она ведь тоже хворает – на засед. 16 ч. конечно, не могу быть. Наташа очень занята, тоже не будет. Напишу Вам, если узнаю Колин адрес. Привет Ирине Алекс. Ваша Ек. Сапожникова. *- г. Джамбул в Казахстане [12].
Сергей Николаевич Дурылин (1886-1954), русский педагог, богослов, религиозный писатель и поэт, литературный и театральный критик. С 1936 года жил в Болшеве /современный город Королев/, недалеко от Любимовки. С Сапожниковыми был знаком еще с царских времен и поддерживал с ними отношения, когда жил в Москве или Подмосковье. В Советское время он несколько раз отправлялся в ссылку и подолгу жил в Сибири.
Последнее письмо Натальи Владимировны Сапожниковой датировано 11 января 1943 года и написано оно А.П.Боткиной:
Дорогая Александра Павловна, милая, милая Муля! Не могу сказать, как я обрадовалась Вашему письму. Почему не написала? Да, во-первых, потому, что писание писем не укладывается в мою теперешнюю жизнь (вопрос времени), а потом сейчас уже очень давно о Вас ничего не слыхала, ничего, ничего не знала. А то бывали случаи, когда вести о Вас до меня доходили: раз Аня видела Тройницкого у Кончаловских, он говорил, потом летом Катя встретила Маню Дергачеву в Тарасовке и М.Влад. писала… А про нашего Сергея М.В. писала Вам? Он скончался там, в Казани 21-го мая от истощения и туберкулеза легких. Мне грустно, когда чувствую, что его на этом свете больше нет и, что больше мы его никогда не увидим, но для него, многострадального, это было великим избавлением! Мне хочется крепко, крепко Вас обнять, прижаться к Вам, смотреть на Вас, а слова говорить и особенно писать, мне трудно. В частности вот у нас с Катей очень уж нелегкие жизненные условия. К счастью Катя сейчас уже более или менее на ногах и, хоть и прихрамывает, но ходит, и уже воду приносит из соседнего подвала (ни уборной, ни воды у нас нет; по утрам бегаем в WK общественный на сквер), и хороший урок получила (с обедом).
Александра Павловна, я себя и морально и физически не узнаю, но, по правде сказать, было с чего так измениться: и деньги зарабатывать, и все покупать, и дрова накалывать (готовлю я в голландке, топлю в поддувале, а кастрюли стоят сверху на решетке), и с ведрами бегать на соседний двор, и по вечерам писать переводы на английский язык для журнала Интернациональная Литература, а ночью лежать и все думать, все в голове комбинировать относительно неизбежного ≪завтра≫. У Кати, бедной, была какая-то язва на ноге, она сильно мучилась, а на другой постели лежит впадающая в детство, все теряющая, все забывающая Елиз. Ал. – уже больше не помощница, а наоборот. Летом я сама хворала, распухла вся (авитаминоз) и сердце мое испортилось. Но Вы не думайте, бывают и хорошие моменты и радость опять будет! Очень увлекаюсь переводами, и когда материал попадает интересный, у меня получается хорошо и совсем ≪по-английски≫. Хожу помогать Ане (она шьет на военные нужды) и это мой всяческий отдых. Мы с Катей Вас крепко целуем. Ваша Наташа [13].
Упомянутый в письме «наш Сережа» – скорее всего Сергей Владимирович Сапожников, умерший 21 мая 1942 года в эвакуации в Казани. Как и старшие сестры, он не вступил в брак и детей не имел. О дальнейших судьбах Екатерины и Натальи Сапожниковых ничего неизвестно. Сумели ли они пережить военные годы, остается под вопросом.
Неизвестна и дата смерти Елизаветы Ивановны Сапожниковой. А вот ее дочери: Елизавета и Александра Григорьевны повторили судьбу своих тетей, замуж не вышли и умерли одна за другой в 1990-е годы. Все они похоронены на Введенском кладбище в Москве. Таким образом, место рядом с могилой Елизаветы Даниловны Беодон стало местом захоронения и некоторых членов семьи Сапожниковых.
От московского рода фабрикантов Сапожниковых осталась лишь память, как о лучших производителях парчи во всей России, сохранившаяся и действующая фабрика «Передовая текстильщица» в городе Королев Московской области, да несколько могил на Введенском кладбище.
М.А.Некрасов и Г.И. Маношкина
[1] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11736. Листы 1-2.
[2] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11737. Листы 1-2.
[3] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11738. Листы 1-4.
[4] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11741. Листы 1-2.
[5] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11743. Листы 1-2.
[6] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 5411. Листы 1-2.
[7] РГАЛИ. Фонд 2679. Опись 2. Дело 518. Листы 89-91.
[8] РГАЛИ. Фонд 2679. Опись 2. Дело 518. Листы 92-96.
[9] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11749. Листы 1-4.
[10] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 11746. Листы 1-2.
[11] ОР ГТГ. Фонд 54. Опись 1. Дело 5408. Лист 1.
[12] РГАЛИ. Фонд 2980 Опись 1. Дело 782. Лист 1.
[13] ОР ГТГ. Фонд 48. Опись 1. Дело 3472. Листы 1-2.
