Первая статья рубрики «Былое и Думы»

 Калининградская правда №57-58, четверг, 11 апреля 1996 г.

Историко-краеведческий музей и газета “Калининградская правда” открывают новую рубрику.
Мы думаем, что эта рубрика, которую мы назвали “Былое и думы ” , должна не про­сто констатировать события и факты из истории города, а стать плодом научных поисков работников музея, краеведов, всех любителей старины.

Научные поиски сотрудников музея проводятся, в основном, в архивах и книгохранилищах. Но документы, найденные в архиве, — это еще не доказательство факта, а лишь объект для дальнейшего исследования. Тогда приходится обращаться к историческим монографиям, воспоминаниям, публикациям в периодической печати. Подчас очень непросто проследить историческое явление в его логической и хронологической последовательности. Иногда ход событий обрывается самым неожиданным образом, теряется его нить. И бывает так, что не документ или обнаруженный факт, а интуиция историка (интуиция, безусловно, основанная на знании исторических закономерностей, аналогичных фактов и т.д.) выводит на верный путь. Часто уже сложившаяся оценка исторического факта меняется в корне, когда находишь новые документы. Характерен в этом отношении поиск, описанный в статье “ Стоит вопрос о за­крытии завода ” .

Из-за секретности, которой был окружен наш город в течение десятилетий, отдельные периоды его истории были недоступны для исследований. Сейчас, по существу, мы его “открываем”. В этом, безусловно, свою положительную роль сыграют альманахи “Болшево”.
Один из них о Болшевской трудкоммуне вышел в 1994 г., а другой — о болшевской старине и артиллерийском заводе Ns 8 — скоро выйдет в свет.
Оба они подготовлены историко-краеведческим музеем совместно с издательством ” Писатель «.
На газетной полосе “Былое и думы” появятся и наиболее интересные документы из архивов и фондов музея. В исследовательской работе историка и краеведа большое значение имеют воспоминания очевидцев. Часто они служат отправной точкой для дальнейших поисков. Иногда они оказываются тем недостающим звеном, которое помогает восстановить всю цепочку явлений, событий.
Мы приглашаем принять участие в выпусках наших исторических страничек краеведов и надеемся, что тем самым сохраним традиции так полюбившейся всем калининградцам рубрики “Наше наследие”, приобретшей заслуженную популярность в области.
М. Гусев,  директор Историко-краеведческого музея.

Расстилались полотна вдоль Клязьмы-реки

997-998-1

Все, кто впервые посещает историко-краеведческий музей,особенно, конечно, дети, с интересом рассматривают макет старинной полотняной фабрики времен Петра Великого. Об этой “прародительнице» известной “Первомайки»ныне акционерного общества “Болшевский текстиль», уже рассказывала газета. Основана “родоначальница” в 1715 г. иноземцем Иваном Тиммерманом, располагалась сначала в Болшеве, затем в середине XYIII в. была переведена в Спасское-Лапино, на протяжении двухсот лет своего существования сменила несколько хозяев. В своем первоначальном виде напоминала она скорее небольшую деревеньку, чем промышленное предприятие.
Давайте совершим небольшое путешествие в глубь истории. Любопытно, как пряли ткали наши предки. Сопровождать нас будет “содержатель” фабрики Прокофий Пастухов, подробно рассказавший о производстве различных полотен в отчетах в Мануфактур-коллегию за 1749-1779 гг., ныне хранящихся в Российском Государственном архиве древних актов.
Фабрика выпускала в основном парусные полотна. Они ткались из конопляной пеньки. Весь технологический процесс проходил сначала в прядильном, потом в ткацком отделениях. При мельнице на
реке Клязьме была устроена плотина в 23 сажени (сажень равнялась трем аршинам или двум с небольшим метрам). В точильном амбаре вода приводила в действие 12 пестов, которые разминали в ступах пеньку.
После толчения пенька попадала на трепальни, затем ее чесали в двух амбарах на 34 щетях (щетках из щетины), а потом пряли в светлицах, где работало 350 самопрялок. Спряденная нить подвергалась дальнейшей обработке. На мыларном дворе в 9 чанах “бучили” пряжу, то есть вываривали в зольном щелоке. После многократного щелочения — до пяти раз по три дня — пряжа выжималась и развешивалась на сушку, летом — на столбах с “пальцами”, зимой — в сушильном амбаре.
В ткацких светлицах на 110 станах полотно ткали ручным способом. Сначала сновали ”основу» — продольные нити ткани. Затем основу шлихтовали, то есть щетками или шлихтовальной машиной пропитывали клеем из несколько скисшей гречневой муки. В стане процесс переплетения продольных нитей (основы) с поперечными (утком) происходил с помощью подвижных гребней — бердов, деревянных или медных. Бердо, главная часть ткацкого стана, экспонируется в нашем музее в отделе быта.

image041

Гребни. Берды.

Еще Петр I принял указ “О широких полотнах”, которым предписывалось выделывать ткани строго установленной длины и ширины: ткать только широкие полотна, “ а узких отнюдь не делать” . Это предпринималось для того, чтобы русские полотна могли выдержать конкуренцию с более широкими зарубежными. По приказу Петра I в города России были разосланы для образца берды “узаконенной” длины, к ним прилагались выписанные из Лондона куски тканей. Указ царя и образцы вывешивались в людных местах, чаще у церквей, ко всеобщему сведению. Длина всех сортов полотна была принята одинаковая — по 50 аршин в куске (аршин — 71 сантиметр), ширина же варьировалась в зависимости от сорта. В среднем в неделю ткач мог выткать один кусок (50 аршин полотна).
Вытканные куски замачивали, чтобы освободить от пропитки, а затем белили, обычно “в расстил” на солнце и вольном воздухе, на обширных лугах в пойме реки. Этот процесс занимал почти полмесяца и был, может быть, не столько трудоемким, сколько хлопотным. Сначала ткань помещали в зольный щелок и ставили в протопленную печь на четыре дня. После этого вымывали в реке и расстилали на лугу на четыре дня. Второе щелочение со “стилкою” занимало три дня, третье — два дня, четвертое — один день, пятое — полсуток.
Завершающей операцией было лощение. Пробеленные куски шли в лощильный амбар, где прокатывались через особый стан — «рол” и выглаживались до глянца. Такие полотна могли конкурировать с зарубежной продукцией.
Фабрика Прокофия Пастухова была типичной фабрикой-поместьем для начала и середины XYIII века, с натуральным хозяйством и множеством подсобных служб: кузницей, токарной и столярной избами, скотными амбарами, конюшней, погребами, в которых хранилось продовольствие “для корму фабричных служителей и лошадей», а также помещения для приказчиков и караульных солдат. При фабри жили “приписные крестьяне», то есть прикрепленные к ней для работы. Тут же для них были построены избы “с сенями и огородами”.
Такой была “прапрабабушка” “Болшевского текстиля” на заре ткацкой промышленности. Может быть, теперь посетители музея другими глазами посмотрят на макет, по которому мы сейчас заочно путешествовали.

Л. Бондаренко,
научный сотрудник музея.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий