Владельцы сельца Куракино первой трети ХIХ века. Часть 2

Из первой части нашего рассказа о владельцах сельца Куракино читателю известно, что им на протяжении многих лет,  с 1646  по 1806 год,  владел один род – князья Щербатовы. Но с 1806 году сельцо Куракино уже принадлежало надворному советнику Ивану Борисовичу Давыдову [1].

Судя по небольшому чину, (надворный советник являлся чином 7 класса табеля о рангах), новый владелец Куракина ничем особым по службе не отличился. Фамилия Давыдовых была достаточно распространена в России, но, скорее всего, Иван Борисович являлся одним из дальних родственников знаменитого гусара-поэта Дениса Васильевича Давыдова.  О его другой собственности известно, что в 1810 году И.Б.Давыдов приобрёл в Москве, в Газетном переулке, часть домовладения Якова Михайловича Маслова, на котором выстроил целый комплекс зданий. Но в 1812 году здания пострадали от пожара, были перестроены, а к 1817 году поменяли владельцев. Часть этой городской усадьбы сохранилась, находится по адресу Газетный переулок дом № 9, и в настоящее время известна как усадьба Яньковых-И.Б.Давыдова.

Флигель гор. усадьбы Яньковых-Давыдовых

Других сведений об этом помещике сельца Куракино найти не удалось. Да и Иван Давыдов недолго владел подмосковным имением.

Савины

  Очевидно, в 1810-1811 годах его приобрел Герасим Никитич Савин.  История его рода нетипична для того времени. Савины происходили из церковного сословия и стали дворянами и богатыми землевладельцами благодаря случаю, но зато какому, возведению на российский престол дочери императора Петра Великого – Елизаветы Петровны.

В 1739 году Никита Савич Савин поступил на службу в лейб-гвардии Преображенский полк рядовым гренадером. Этот гвардейский полк в мирное время обычно квартировал в Санкт-Петербурге и нес караульную службу в императорских дворцах. Вот и в конце осени 1741 года преображенцы находились на квартирах в столице. Гвардейцы гренадерской роты были привлечены к дворцовому перевороту лично Елизаветой Петровной, в результате которого 25 ноября этого года ее провозгласили российской императрицей. Все 364 участника переворота вошедшие в специально созданную «Лейб-компанию», включая и рядовых, были осыпаны наградами.

Гренадер

31 декабря 1741 года Никита Савин пожалован званием сержанта лейб-компании, приравненного к армейскому подполковнику, имением с 500 душами в Серпуховском уезде, и потомственным дворянством. Но на этом награды и повышение в чинах не закончилось. В 1752 году он получил звание полковника, в 1756 году – бригадира, в 1762 году – генерал-майора. В 1764 году Никита Савич Савин вышел в отставку с чином генерал-поручика. Кроме высоких чинов, он был пожалован орденом Святой Анны 2-й степени.

Благодаря близости к императрице, возвысившийся сын церковнослужителя женился на представительнице знатнейшего в России рода – княжне Куракиной. В этом браке родилось несколько детей. Одним из них был Герасим Никитич.

По достижении соответствующего возраста, он поступил на военную службу и был флигель-адъютантом генерал — фельдмаршала графа Александра Шувалова. В 1762 году Герасим Савин был пожалован чином премьер – майора, после чего и вышел в отставку. Он был дважды женат: в первом браке с Екатериной Афанасьевной Сафоновой  родилась дочь Анна, бывшая замужем за полковником Петром Ларионовичем Сафоновым. После смерти молодой жены, он женился во второй раз на Марии Алексеевне. От этого брака родилось четыре сына: Пётр, Сергей, Николай и Александр.

Семейство Савиных было достаточно богато. Герасиму Никитичу и его жене принадлежали имения:

в Смоленском наместничестве: 1887 душ мужского пола и 1892 души женского;

в Калужском наместничестве, в Серпейской округе, мужчин – 138, женщин – 142 души;

в Рязанском наместничестве, Сапожковской округе, село Песошня, мужчин — 432, женщин — 441 душа;

в Тульском наместничестве и округе, мужчин — 301, женщин — 105 душ.

В приданое за женой он получил владение в Нижегородском наместничестве в Княгининской округе, в поселениях которого значилось крепостных крестьян: мужчин -73, женщин -75 душ [2].

Дата смерти Герасима Савина осталась неизвестной, но точно известно, что он умер до 1812 года. Некоторое время после его кончины всеми имениями распоряжалась вдова Мария Алексеевна (умерла 02.05.1814 года). Во время Отечественной войны 1812 года, Мария Савина, из числа крестьян Куракино, отправила в российское ополчение шесть рекрутов.

В 1812 году все владения Герасима Никитича Савина были поделены между его наследниками. Небольшое поселение и живущие в нем крестьяне были разделены на четыре, относительно равные доли. Узнать о количестве населения сельца Куракино начала ХIХ века помогут составленные в 1816 году ревизские сказки. Итак, в этом году, помимо небольшого участка земли, гвардии прапорщику Петру Герасимовичу достались четыре крестьянских семейства, состоящие из 15 мужчин и 13женщин. К гвардии прапорщику Николаю Герасимовичу перешло три семейства, в которых жили 12 мужчин и 12 женщин. Подпоручик Сергей Герасимович Савин стал владельцем четырех крестьянских семей, которые состояли из 14 мужчин и 10 женщин [3].  Их младший брат гвардии прапорщик Александр Герасимович Савин, также был наделен землей и крепостными людьми – 15 душами мужского пола и примерно столько же женского. Таким образом, в 1816 году население сельца Куракино составляло 56 мужчин и около 50 женщин, всего 100-110 человек.

Внуки  лейб-компанца Никиты Савина не оставили в российской истории какого-то значительного следа. Из биографических сведений об Александре Герасимовиче Савине известно лишь, что на военной службе он был недолго, вышел в отставку уже в звании гвардии прапорщика.

В самом начале ХIХ века он женился на Марии Семеновне. 4 мая 1813 года, будучи в расцвете лет, Александр Герасимович Савин скончался, оставив на руках вдовы 7 детей, сыновей: Никиту 7 лет и Сергея 3 лет; а также дочерей: Анну 10 лет, Марью 9 лет, Софью 8 лет, Александру 5 лет, и Пелагею 1 года.

Над отпрысками и имуществом покойного в июле 1813 года была учреждена опека, а опекунами назначены: мать детей и их дядя — прапорщик Пётр Герасимович Савин. Помимо сельца Куракино, где числилось 15 душ мужского пола, под опеку поступило и принадлежавшее Александру Савину имение в Рязанской губернии, Сапожковского уезда в селе Песошне с деревнями Дмитровское и Никитино, в котором жило 945 душ.

Помимо собственности, за умершим Александром Герасимовичем Савиным остались и долги, требующие уплаты в Московский опекунский совет и частным лицам. Получаемые доходы с имений, а в 1814 году сельцо Куракино принесло доход в 500 рублей, не позволяли расплатиться со всеми долгами сразу. Тогда, 10 декабря 1814 года опекуны подали прошение в дворянскую опеку с просьбой, для расчета с долгами, разрешить продажу одной четвертой части подмосковного имения Куракино, которое состояло на тот момент из 15 душ мужского пола, 17 женского, крестьянского имущества, а также пашенной земли и лесной дачи. Крестьяне, принадлежащие Александру Савину, на то время жили в четырёх дворах и в избе при скотном дворе. На всех крестьян, для хранения их имущества, был один бревенчатый овин, крытый соломой.

В деле по опекунству над малолетними детьми Савиными и имуществом их покойного отца, имеется и небольшое описание усадьбы в Куракино. Из него стало известно, что в сельце находился господский дом, состоящий в общем владении Петра, Сергея, Николая и малолетних детей умершего Александра. Дом представлял собой деревянное, крытое железом строение, длиной в 14 сажень (около 29 метров), поперечника в 4 сажени (шириной более 8 метров). В доме было 20 окон с рамами, стеклами, а также 11 дверей. Для отопления в холодное время года в строении было устроено 5 печей.

Кроме господского дома при усадьбе находились два флигеля для дворовых людей в 12 аршин длины (около 8 метров), крытые деревянным тесом (тесаными досками). Из хозяйственных построек к усадьбе примыкали: конюшня на 13 стойл, два каретных сарая в одной связи, длиной в 8 сажень (16 с половиной метров), крытые тесом. Для хранения припасов были устроены 3 амбара и погреб в 10 сажень (21 метр), в одной связи, крытые тесом. Для одного быка и 12 коров, одного барана и 6 овец был построен скотный двор на 12 сажень (около 25 метров), крытый соломой.  При скотном дворе находились две избы 10 аршинные и бревенчатая рига для хранения сена, длиной в 8 метров. На территории усадьбы также находился сарай плетневый на 8 сажень (16 с половиной метров), и баня с печью кирпичной на 9 аршин (около 6 с половиной метров), крытая тесом.

При имении находилось земли общего владения наследников: пахотной, сенокосной, и лесной, удобной и неудобной — 430 десятин. За летний сезон накашивалось до 350 копен сена, а на господские поля высеивались: ржи – 17 четвертей, овса – 30 четвертей. Плана усадьбы того времени найти не удалось, поэтому и невозможно представить, каким образом на местности располагались все ее постройки.

Разрешение на продажу имения находящегося под опекой, требовалось получить в Сенате. Поэтому дело это затянулось на несколько лет. Годовая прибыль, получаемая с имения, не изменилась и по-прежнему составляла 500 рублей. Доход получался за счет продажи дров.

Наконец, в июле 1817 года имение при сельце Куракино с 16 душами, пахотной землей и лесной дачей было продано за 25000 рублей. Оно не перешло в чужие руки, ведь его купил один из братьев покойного — поручик Сергей Герасимович Савин. Опека же над малолетними детьми Александра Савина закончилась в 1830 году. Оба опекуна к этому году были еще живы [4]. Об этом владельце половины имения при сельце Куракино известно лишь, что в Москве ему принадлежал дом в Денисовском переулке. Сергей Герасимович принимал участие в Отечественной войне 1812 года, участвовал в Бородинском сражении, во время которого получил ранение. Он был женат и имел трех сыновей: Сергея, Михаила и Герасима. Умер же Сергей Герасимович 12 марта 1837 года и был похоронен на кладбище Спасо-Андронникова монастыря в Москве.

В 1822 году имение при сельце Куракино записывалось за двумя братьями поручиком Сергеем и гвардии прапорщиком Петром Герасимовичами Савиными. В клировой ведомости Космодемьянской, села Болшево церкви было записано, что в принадлежащем им поселении проживало, дворовых людей: мужчин – 5, женщин – 4 душ; а в 14 дворах проживало крестьян: мужчин – 57, женщин – 55 душ. Об их третьем брате Николае Савине, ничего сказано не было [5].  О Петре Герасимовиче Савине известно, что кроме подмосковного имения, он владел в Москве домом на Елоховской улице. Из других сведений о нём известно лишь, что родился он 14 мая 1769 года, а умер 3 августа 1846 года и похоронен на кладбище Спасо-Андронникова монастыря в Москве.

По некоторым сведениям в 1825 году сельцо Куракино все еще принадлежало гвардии прапорщику Петру Герасимовичу Савину.

 А.В. Нарышкин и В.В. Голицына

А вот в 1828 году оно уже было записано как владение Александра Владимировича Нарышкина. Скорее всего, он купил это имение, чтобы выгодно его перепродать. Сведений о нем найти не удалось. В 1830 году помещицей Куракино стала княгиня Варвара Васильевна Голицына. При ней в поселении жили, дворовые люди: мужчин – 14,  женщин — 19 душ; крестьян: мужчин – 61, женщин – 72 души [6].

Увеличение числа проживающих в поселении дворовых людей говорит о том, что нагрузка на обслуживающий господ и усадебные постройки персонал возросла. Следовательно, в помещичьей усадьбе появились новые жилые и хозяйственные постройки. Можно предположить, что в ней стали жить и ее владельцы, по крайней мере, хотя бы в летнее время, а господский дом мог быть расширен или же было построено новое жилище для помещиков.

Герб Базилевских

 В щите, имеющем голубое поле, изображен золотой крест и под ним подкова, шипами обращенная вверх. Щит увенчан дворянскими шлемом и короною, на поверхности которой находится птица ворон, держащий в лапе подкову с крестом, как в щите означено. Намёт на щите голубой, подложен золотом. Герб рода Базилевских внесен в Часть 9 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 102.

Базилевские

   Княгиня Варвара Васильевна Голицына, недолго была владелицей этого поселения. В 1835 году сельцо Куракино принадлежало коллежскому советнику Петру Андреевичу Базилевскому (1795-1863) [7]. Скорее всего, перемене владельца способствовала соседка по имению – дочь артиллерийского капитана Елизавета Михайловна Евреинова, владевшая с 1824 г. по 1837 г. землями, на которых находились деревни Городище, Баскаки и Власово [8]. Ее сестра — Анна Михайловна, приходилась Петру Базилевскому матерью. Очевидно, тетя и присоветовала племяннику купить знакомое ей имение княгини Голицыной.

Дворянский род Базилевских происходил из Малороссии. Подавая в марте 1839 года прошение о занесении себя в дворянскую родословную книгу Московской губернии, Пётр Базилевский приложил к нему и свой формулярный список о службе. Этот документ помог восстановить его происхождение и факты из биографии.

Итак, из формулярного списка следовало, что его родителям принадлежало родовое имение в Полтавской губернии, в котором жило 110 душ крепостных крестьян, а также находились: кожевенный, селитренный и винный заводы. В той же губернии Базилевским принадлежало еще и благоприобретенное имение с 750 душами крепостных. За женой его имелся дом в Москве. Помимо этого у Базилевского было недвижимое имение в Можайском уезде. Пётр Андреевич был женат на Екатерине — дочери генерал-майора Александра Ивановича Грессера. В браке родился единственный сын Александр. В марте 1839 года Петру Базилевскому уже исполнилось 45 лет.

В формулярном списке, составленном именно в это время, были представлены сведения и о его продвижении по карьерной лестнице, присвоении наград и чинов. Вот так, в хронологическом порядке проходила его служба:

17 февраля 1808 года – в службу вступил в департамент народного просвещения.

31 декабря 1808 года – произведен в коллегии-юнкера.

19 января 1812 года – произведен в чин титулярного советника.

27 января 1813 года – из департамента уволен.

1 июня 1813 года – принят в канцелярию князя Алексея Борисовича Куракина по комиссии Высочайше на него возложенной по прекращении заразы.

10 июня 1814 года — из оной уволен.

20 апреля1815 года – по представлению Куракина пожалован бриллиантовым перстнем.

12 мая 1815 года — определен в департамент министерства юстиции.

17 октября 1817 года — из департамента по прошению уволен.

21 января 1821 года — определен в экспедицию Кремлевского строения

19 декабря 1820 года – произведен в коллежские ассесоры.

19 августа 1821 года – пожалован в звание камер-юнкера Двора Его Императорского Величества.

4 мая 1822 года – уволен в 2-годичный отпуск к Карлсбадским водам.

14 апреля 1824 года – отпуск продлён еще на 1 год.

24 мая 1826 года – произведен в надворные советники.

12 июля 1830 года – произведен в коллежские советники.

12 октября 1831 года – уволен  при преобразовании экспедиции Кремлевского строения

19 ноября 1831 года – определен в число чиновников при Московском военном генерал-губернаторе состоящим

1 июля 1833 года – пожалован в звание камергера Двора Его Императорского Величества [9].

Таким образом, имение с сельцом Куракино Пётр Базилевский приобрел, когда находился на службе у Московского генерал-губернатора светлейшего князя Дмитрия Владимировича Голицына (1771-1844). Но след в российской истории владелец Куракина оставил не отличиями на службе Отечеству, а некоторыми фактами из своей личной биографии.

Его дом в Москве на Тверском бульваре, который он приобрел в 1830 году (не сохранился, на его месте дом № 18 по Тверскому бульвару), был открыт для гостей и пользовался популярностью. В апреле 1841 года в Москву, проездом из Петербурга на Кавказ, приехал известный русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. Он провел здесь несколько дней и в один из вечеров, вместе со своим другом генерал-майором Николаем Николаевичем Анненковым, побывал на балу, даваемом в доме П.А.Базилевского.

Но наиболее значимое происшествие в судьбе Петра Андреевича произошло, когда он уже расстался со своим подмосковным имением. С возрастом он стал скуп и всячески прижимал своих крепостных людей в полтавских имениях. И вот в 1849 году они решили проучить своего мучителя. Базилевский остался жив и 9 ноября 1849 года в Третьем отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии было заведено дело под названием «О дерзком поступке крестьян помещика Полтавской губернии камергера Базилевского». О сути происшедшего кратко рассказано в одном из документов дела:

   Статский Советник Базилевский состоял на службе в звании Камергера, Членом Корреспондентом Специальной Комиссии Коннозаводства, и находясь в своем имении в Полтавской губернии, 1-го августа 1849 г. наказан розгами шестью дворовыми людьми, за строгое с ними обращение;

причем был вынужден дать клятву и подписку не мстить им за это. На другой день после того, он отдал двух из них в рекруты; прочие же взяты были под стражу, и как при следствии обвинение Базилевского в жестоких с ними поступках положительно опровергнуто, указанными ими же свидетелями, то они, по мнению бывшего Министра Внутренних Дел Графа Перовского, преданы были военному суду [10].

После огласки столь позорного для него происшествия, Пётр Базилевский был вынужден подать в отставку. 12 ноября 1849 года его уволили по болезни. Несчастный Пётр Андреевич подал прошение о разрешении выехать на лечение заграницу, но в этом ему было отказано, а немногим позднее даже было запрещено проживать в столицах, а также Полтаве и Одессе. Опасаясь, что власти учредят над ним опеку, расстроенный Базилевский передал все свои имения жене и сыну. Лишь в феврале 1851 года ему было разрешено выехать заграницу на 6 месяцев.

В бумагах его внука Петра Александровича Базилевского сохранились воспоминания современницы тех событий – некоей Лизы. Они написаны по истечении нескольких десятков лет и грешат хронологической неточностью. Но воспоминания интересны тем, что показывают некоторые черты характера одного из владельцев Куракино. Вот фрагмент этих воспоминаний:

   В 1853 году Пётр Андреевич /Базилевский/ приехал в Родионовку /Полтавской губернии/ на лето. Он был необыкновенно скуп; деньги свои и разные драгоценности он хранил в особом, окованном железом сундуке, и ежедневно вечером таинственно пробирался к этому сундуку, чтобы убедиться, что все в целости и сохранности. Однажды, придя к сундуку, он нашел его взломанным и часть денег похищенными.

   Сейчас же началась жестокая расправа с дворовыми людьми. Так как никто не сознавался, то он велел сечь всех без разбору, и объявил, что сечь будет до тех пор, пока, наконец, не будет найден виновник кражи. На другой день повторилась та же сцена; опять никто не сознался, и таким образом он продолжал свою расправу и в следующие дни. Утром он обыкновенно, одевшись и умывшись, отправлялся на прогулку, часа на два, затем по возвращении домой пил кофе. На подъезде должны были его встречать все дворовые; в передней он снимал с себя платье и сапоги, надевал халат, туфли, и отправлялся в кабинет, где протягивался на диване и закуривал трубку; тут ему приносили стакан кофе. С этого момента начиналась расправа: все дворовые, по очереди, должны были ложиться перед ним на пол и получать назначенное количество ударов розог, которые должны были давать два дюжих казака; Петр же Андреевич сам считал удары, прихлебывая кофе.

   Так продолжалось с неделю. В одно утро, возвращаясь с прогулки, Петр Александрович был крайне изумлен, не увидав на подъезде своем многочисленной дворни; в передней также не оказалось никого. Взбешенный, он толкнул дверь в кабинет и остановился, как вкопанный: на диване лежал один из дворовых, одетый в его халат, курил его трубку и, как он сам, пил стакан кофе; пред ним стояли два дюжих казака с розгами в руках; в стороне, у стены, стояло человек шесть из тех, которые более всего пострадали в предыдущие дни. Петр Андреевич бросился к двери, но она уже оказалась запертою на ключ…

   Казаки схватили его, раздели, связали руки и ноги и положили на полу перед диваном. После этого стоявшие вне дома, под окном, долго слышали его стоны, мольбы о пощаде, пока лежащий на диване человек мерно отсчитывал удары…

   Окончив свою расправу, дворовые выпустили Петра Андреевича на свободу, дав ему обещание, что никто не узнает о случившимся, если он с своей стороны ограничится только тем, что отдаст их в солдаты, не упоминая о причине такой отдачи.

   После этого Петр Андреевич на остальную часть лета переехал в Вергуны. Дворовые, отданные в солдаты, исполнили свое обещание и ни единым словом не проговорились о случившимся в Родионовке; Петр Андреевич, конечно, тоже молчал. Таким образом, все дело осталось бы не узнанным, если б через три месяца после всего этого не произошло одно событие, которое все и испортило.

   Осенью Петр Андреевич собрался переезжать в Москву, где у него был дом, и где уже находилась Екатерина Александровна с сыном-студентом. Поехали, конечно, на долгих, на своих лошадях и с многочисленной свитой. Путешествие прошло благополучно и уже приближалось к Москве, как вдруг верховые, ехавшие впереди для очистки дороги от встречных обозов, наскочили на целый караван повозок не пожелавших сворачивать в сторону. Началась перебранка, споры, крики. Подоспел и сам Петр Андреевич; взбешенный, он вышел из своего экипажа и крикнул: «ребята, руби постромки», что и было тотчас исполнено. В это время подъехал конный отряд с несколькими офицерами.

   Обоз оказался казенным транспортом казначейства, ехавшим под прикрытием конвоя. Петра Андреевича арестовали за «вооруженное нападение на казенное имущество», быть может с целью ограбления» и привезли под стражей в Москву. О случившемся доложили Государю, Николаю Павловичу, бывшему в то время в Москве, и весть об этом событии в один миг облетела весь город.

   Один из дворовых, отданных в солдаты, оказался в этот день в дворцовом карауле и, когда до него дошли разговоры о случившемся с Петром Андреевичем приключении, он воскликнул: «да я его знаю», и рассказал всю Родионовскую  историю. Этот разговор стал передаваться от одного к другому и скоро тоже дошел до Государя. Николай Павлович в порыве гнева, отдал такой приказ: «исключить Петра Андреевича из службы, отнять камергерский мундир, и посадить в железную карету». Железными каретами в то время назывались особые закрытые экипажи, в которых увозились лица, водворяемые на жительство в разные отдаленные местности Российской империи.

   Генерал-губернатором в то время был в Москве граф Закревский.

Он взял на себя смелость не сразу исполнить приказ Государя, и ему удалось уговорить Николая Павловича послать Петра Андреевича в Ригу для содержания там под арестом впредь до производства следствия по его делу. Таким образом, Петр Андреевич, исключенный из службы, был перевезен в Ригу и посажен под арест.

   Расставшись с мужем, Екатерина Александровна перевела сына в Петербургский университет, сама переехала туда с ним и поселилась у родного дяди своего, фельдмаршала кн. Волконского /П.М.Волконский/. Тут она принялась хлопотать за Петра Андреевича, надеясь добиться для него полного прощения; но это, несмотря на все ее старания, ей не удалось, но удалось лишь смягчить гнев Государя, который наконец решил следствие прекратить и вручить Петру Андреевичу заграничный паспорт, с тем, чтобы он никогда более в Россию не возвращался [11].

О дальнейшей судьбе продавшего в промежутке между 1835 и 1840 годами имение с сельцом Куракино Петра Андреевича Базилевского известно, что в Россию он не возвратился, жил в Париже, где и умер в 1863 году. Что же касается его жены Екатерины Александровны и сына Александра, неоднократно бывавших, и возможно даже живших в 1830-е годы в летнее время в усадьбе при сельце Куракино, известно лишь, что вдова, ненадолго пережила своего мужа и умерла в 1864 году. О судьбе единственного сына Базилевских известно следующее.

Александр Петрович Базилевский

Александр Петрович родился в 1829 году. Вполне возможно, что его рождение и стало одной из причин, по которой отец купил подмосковное имение. Ведь матери с младенцем, в летнее, знойное время был необходим чистый деревенский воздух. Его детство и юношество было всем обеспечено. Ведь когда в 1846 году отец подал документы в Московское губернское дворянское собрание о занесении его в шестую часть родословной книги, то в одном из документов указал, что ему принадлежат имения, в которых проживает до 4800 душ крепостных людей обоего пола, а также несколько заводов (кожевенный, селитренный и винные) и два каменных дома в Москве [12].

В 1852 году Александр Базилевский окончил историко-филологический факультет Московского университета и поступил на службу в императорскую канцелярию. Через два года он совершил путешествие в Ост-Индию (современные Индия, Пакистан, Бангладеш и Мьянма), откуда привез коллекцию восточного оружия. С этого времени он стал собирать редкие предметы и не только оружие.

Эта мавританская ваза из Салара обошлась Базилевскому в 150 тыс. франков

В январе 1855 года уже отставной титулярный советник Александр Базилевский женился на Ольге Николаевне Бахметевой. После женитьбы он вновь поступил на службу, которая его мало чем обременяла. Сначала, в 1857-1858 годах Базилевский служил почетным смотрителем 3-го уездного московского училища. В последующие несколько лет, он стал дипломатом. В 1858-1863 годах, в чине коллежского ассесора, служил сверх штата при русском посольстве в Вене. Из Вены было удобно ездить в Париж к родителям, а когда умер отец, Александр Петрович вышел со своей должности и поселился с матерью. Он продолжал числиться за штатом министерства иностранных дел вплоть до 1874 года. За это время Базилевский получил придворный чин камер-юнкера и чин по службе – коллежского советника.

Обитая в Париже и других европейских городах, Александр Базилевский продолжил собирание предметов западноевропейского и византийского искусства средневековой эпохи.

Ситула Базилевского — шедевр оттоновского искусства

Собранные коллекции он выставлял на обзор заинтересованной публики в своем парижском доме. Другой свой особняк Базилевский выстроил в Трокадеро – одном из районов Парижа. Его архитектура настолько поразила испанскую королеву Изабеллу II, что она купила у Александра Базилевского этот дом и прожила в нем 36 лет. Королева назвала его Кастильский дворец.

Особняк Баз-го в Трокадеро

Живя в роскошной обстановке, тратя большие средства на пополнение коллекции, к середине 1880-х годов Александр Петрович остался без средств к безбедному существованию.

Верещагин. А.П.Базилевский и его коллекция

Пришлось продавать коллекцию, которую приобрели для российского императора Александра III. В 1885 году предметы из коллекции А.П.Базилевского поступили в Эрмитаж.  Умер Александр Петрович в Париже в 1899 году.

Как было сказано выше, к 1840 году Куракино принадлежало уже другому помещику, а точнее помещице — штаб-ротмистрше Варваре Павловне Аладьиной. О ней рассказ в следующей статье.

Примечания

[1] ГБУ ЦГА Москвы. ОХД до 1917 года. Фонд 203. Опись 745. Дело 989. Листы 507-521. Метрические книги церквей Московского уезда.

[2]  Там же. Фонд 4. Опись 8. Дело 1226. О дворянстве Герасима Никитича Савина. 1784 год.

[3]  Там же. Фонд 51. Опись 8. Дело 125. Лист 51- 63. Ревизские сказки помещичьих крестьян Московского уезда. 1816 год.

[4] Там же. Фонд 49. Опись 3. Дело 3234. Об опеке над имуществом малолетних детей Александра Герасимовича Савина.

[5 ] Там же. Фонд 203. Опись 744. Дело 1675. Листы 17-19.

[6]  Там же. Фонд 203. Опись 747. Дело 1166. Листы 1008-1017). Исповедные ведомости церквей Московского уезда за 1830 год. Московской губернии и округи, Радонежской десятины Святых безсеребренников Косьмы и Дамиана, что в селе Болшеве.

[7]  Там же. Фонд 203. Опись 747. Дело 1418

[8] Там же. Фонд 66 оп.5 дело 1734 лист 41, 41об, 42, 42об.

[9]  Там же. Фонд 4. Опись 14. Дело 101

[10] ГАРФ. Фонд 109. Опись 183. Дело 171

[11] ОР РГБ. Фонд 15. Картон 3. Дело 2. Листы 1-2

[12] ГБУ ЦГА Москвы. ОХД до 1917 года.  Фонд 4. Опись 14. Дело 102

Продолжение следует…

Михаил Некрасов и Галина Маношкина

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий