«Не мудрено, что похоронным звоном…»

Автор — Леонид ГОРОВОЙ

Анна Ахматова в Болшеве

(Окончание)

Болшевские собеседники

       Как сообщала мне в письме Эмма Герштейн, в Болшеве Ахматова встретила лечившегося там Бориса Сергеевича Кузина — биолога, друга поэта Осипа Мандельштама. «Подробности о Кузине можете найти в № 3 за 1987 год журнала «Вопросы истории естествознания и техники», — добавила Эмма Григорьевна. — Там напечатаны его воспоминания об Осипе Эмильевиче».

      Борис Сергеевич Кузин (1903-1975) — учёный, биолог,  переводчик, мемуарист. Его детство и ранняя юность прошли на станции Удельная, в 30 километрах от Москвы по Казанской дороге. Он учился в Малаховской гимназии, где овладел тремя основными европейскими языками. Окончил  естественное отделение физико-математического факультета Московского университета по специальности «зоология описательная».  Работал в должности старшего научного сотрудника в Зоологическом музее  и Институте зоологии при МГУ, занимался энтомологией, систематикой жуков и клещей и гидробиологией.

      Летом 1930 года, участвуя в экспедиции в Армению для наблюдений за выходом кошенили, в Эривани Кузин познакомился с Осипом и Надеждой Мандельштамами, между ними завязалась тесная дружба. Встреча описана Мандельштамом в «Путешествии в Армению». Надежда Яковлевна считала, что эта встреча оказалась «судьбой для всех троих. Без неё — Ося часто говорил, — может, и стихов бы не было». Мандельштам писал о Кузине:

«Личностью его пропитана и моя новенькая проза, и весь последний период моей работы. Ему и только ему я обязан тем, что внёс в литературу период т. н. «зрелого Мандельштама».

В Москве они виделись почти ежедневно, Мандельштам часто приходил к Кузину в Зоологический музей. Поэт посвятил Кузину стихотворение «К немецкой речи».

       Борис Кузин неоднократно подвергался арестам по обвинению в контрреволюционной агитации. В 1935 году он был осуждён,  отбывал заключение в казахстанском лагере. C 1938 по 1953 год находился в ссылке в Казахстане.

«Высланный в 1935 г. в Казахстан Б.С. Кузин не рассматривал свою ссылку как несчастье и трагедию; напротив, он полагал, что заниматься теорией систематики в Москве он просто не смог бы: не хватило бы сил и времени на спокойное размышление», — писал старший научный сотрудник Зоомузея МГУ  К.Г. Михайлов.

Последние 20 лет (1953-1973) Борис Сергеевич Кузин прожил в посёлке Борок Ярославской области, где был заместителем директора по научной части в Институте биологии внутренних вод АН СССР, организованном и возглавляемом исследователем Арктики И.Д.  Папаниным.

       Кузин тяжело болел (здоровье было подорвано лагерем), но умение радоваться жизни и чувство юмора не изменяли ему до последних дней. Незадолго до смерти он так сформулировал своё кредо:

«Только полное понимание трагизма жизни с начала до конца и собственный опыт глубокого и не кончающегося страдания дают право сознательно принять жизнь такой, какова она есть, и считать её в конечном итоге прекрасной».

       Талантливый зоолог-систематик, Кузин был гётевским типом учёного, сочетавшим в себе мыслителя и художника. Он — автор интересных прозаических произведений (сам Кузин называл их «разговорами»). В основном, это написанные в свободной форме, с органическим вплетением автобиографических элементов, небольшие, но ёмкие по мысли лирико-философские эссе, посвящённые размышлениям об искусстве, различных сторонах человеческой природы и общественной жизни, пронизанные раздумьями о проблемах общечеловеческого характера и чувством юмора. Его поэтическое наследие включает около 100 лирических и множество шуточных стихотворений. Зная около десятка европейских языков, Борис Кузин на протяжении жизни изучал всё новые (в 1940-е годы с увлечением занимался древнегреческим). Главной его целью была возможность читать шедевры мировой литературы в подлиннике. Он также занимался переводами прозы и стихов.

       Сохранилось обширное эпистолярное наследие Бориса Кузина (своеобразным продолжением которого являются его прозаические «разговоры»). Часть писем находится в мемориальном музее-квартире Л.Н. Гумилёва. Учёные переписывались в 1966-1967 годах — для Льва Николаевича была важна оценка Кузиным его работ.

       Вне всяких сомнений, человек таких разнообразных способностей был интересным собеседником для Анны Ахматовой.

       «Слышала от Анны Андреевны, что в Болшеве она часто беседовала с ученым профессором Толстым, но с кем именно, я не запомнила, — писала мне Эмма Герштейн. — Их несколько среди наших современников».

       Изучив список учёных с этой фамилией, я предположил, что собеседником Ахматовой  мог быть (был)  старший сын известного русского писателя Алексея Толстого, доктор физико-математических наук, профессор Никита Алексеевич Толстой (1917-1994), женатый на дочери поэта и переводчика Михаила Лозинского, с которым Ахматова дружила. 16 февраля 1952 года Лозинский сделал дарственную надпись на переведённой им книге «Три испанские комедии» (М.-Л., 1951): «Анне Ахматовой в знак искренней любви и восхищения». Вполне логично предположить, что Анна Андреевна была знакома с зятем Михаила Лозинского.

       Добавим, что Никита Алексеевич являлся одним из основателей научно-педагогической школы в области магнитооптических явлений и квантовой оптики. В его семье было семеро детей, в том числе известная ныне писательница, публицист и телеведущая Татьяна Толстая,  филолог и историк эмиграции Иван Толстой. Похоронен Никита Алексеевич Толстой на Литераторских мостках в Петербурге рядом со своим тестем, поэтом М.Л. Лозинским.

       Я поинтересовался у Ивана Толстого, известно ли ему о пребывании (лечении) отца в болшевском санатории «Сосновый бор» и его общении там с Анной Андреевной Ахматовой. Иван Никитич сообщил мне следующее:

«Мой отец был знаком с Анной Андреевной Ахматовой в течение многих лет. Где проходили их встречи, я не всегда могу с уверенностью сказать. Знаю (по рассказам отца), что она бывала в доме Алексея Толстого в Детском Селе (то есть до 1937 года). Знаю, что отец заезжал за нею и сопровождал куда-то — но куда и в каком году? До войны или после?

       Вероятно, какие-то встречи происходили у общих друзей. Отец был женат на дочери Михаила Лозинского — ближайшего друга Ахматовой. Отец много общался в театральной, режиссерской среде, с художниками и искусствоведами — с Акимовым, Юнгер, Вениамином Белкиным (который неоднократно рисовал Ахматову). Дружил с Ириной Щеголевой (Альтман).

       Но как могло его занести в Болшево? Звучит сомнительно, поскольку отец был ленинградцем, и санаториев вокруг Ленинграда великое множество, а в советские годы врачи направляли людей, прежде всего, исходя из прописки. Или уже — в общесоюзные здравницы — на юг».

       Здесь с полным основанием можно возразить Ивану Толстому. Та же Анна Андреевна Ахматова, прописанная в Ленинграде, неоднократно лечилась в кардиологическом санатории «Сосновый бор» в Болшеве. Почему же там  не мог лечиться ленинградец Никита Алексеевич Толстой?

       Иван Толстой спросил, заглядывал ли я в летопись жизни Анны Ахматовой, составленную В. Черных (Москва. 2008)? Я знал книгу В.А. Черных «Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой» и пользовался ею при подготовке статьи. Но она, к сожалению, не дала ответа на искомый вопрос. Иван Никитич обратил моё внимание на то, что  «среди учёных были и другие Толстые — причём, тоже Никиты. В частности, филолог Никита Ильич Толстой. Вот он как раз был москвичом».

        Конечно, в поле моего зрения находился и Никита Ильич Толстой (1923-1996) — лингвист-славист и фольклорист, доктор филологических наук, профессор, академик АН СССР. Однако я считал, что для общения с А.А. Ахматовой больше шансов было у Никиты Алексеевича. Но все же решил отработать и эту версию.

        На мой вопрос о знакомстве и возможном общении Никиты Ильича и Анны Андреевны в болшевском санатории «Сосновый бор» вдова учёного Светлана Михайловна Толстая, лингвист, доктор филологических наук, профессор, ответила так:

«Мой покойный муж Никита Ильич Толстой, филолог, академик, был хорошо знаком с А.А. Ахматовой. Он не раз встречался с ней и в Москве, если я не ошибаюсь, у акад. В.В. Виноградова, и в Ленинграде, когда ему случалось бывать там по научным делам. Относительно санатория  в Болшеве и встречи с А.А. Ахматовой я, к сожалению, не помню рассказов Никиты Ильича, но теоретически это могло быть до нашей женитьбы, т.е. до 1964 г., потому что после этого я бы наверняка об этом знала. Сам же Н.И. Толстой, насколько я знаю, в санатории в Болшеве (и вообще в каком бы то ни было кардиологическом санатории) не лечился. Вот, пожалуй, и все, что я могу Вам сказать. Желаю Вам всего доброго и успехов в Ваших разысканиях».

       Я поинтересовался у Светланы Михайловны: не осталось ли записок или воспоминаний Никиты Ильича о его встречах с А.А. Ахматовой?  Ответ был отрицательным: «К сожалению, Н.И. Толстой никогда не писал о своих встречах с А.А. Ахматовой, поскольку это обычно были какие-то общие встречи за столом или на научных заседаниях».

       Похоже, выяснить, с каким профессором Толстым Анна Ахматова часто беседовала в Болшеве, удастся нескоро, если вообще удастся…

   Лидия Чуковская, навещавшая Ахматову в болшевском санатории в марте 1958 года,  писала в дневнике:

«Я спросила, кто с ней за столом. Оказалось, родная сестра Никулина (возможно, сестра писателя Льва Никулина Галина Вениаминовна.  — Л.Г.)  Анна Андреевна никак не характеризовала эту даму. Затем последовал неприятный рассказ о какой-то другой даме, с которой она подружилась и ходила гулять. Читала ей стихи. Однажды, как раз когда Анна Андреевна читала, в комнату вошла докторша. И на следующий день объявила той даме, что чтение стихов слишком возбуждает Анну Андреевну, ей это вредно. Дама была смущена, так и уехала в смущении. Анна же Андреевна полагает, что этот запрет неспроста, что дело тут совсем не в её здоровье. Быть может и так…»

      26 марта 1958 Лидия Чуковская отметила в дневнике:

«Очень давно не писала. Теперь уже трудно восстановить даты. Один раз за это время снова была у Анны Андреевны в Болшеве. На этот раз с Оксманами. Ничего примечательного. Юлиан Григорьевич сразу ушёл в другой корпус навещать тяжело больного Козьмина  (Борис Павлович Козьмин (1883-1958) — историк и литературовед, доктор исторических наук, профессор, в последние годы жизни  старший научный сотрудник института истории АН СССР.- Л.Г.).    Анна Андреевна, одетая, лежала под одеялом, жалуясь, что дует из окон. Мы с Антониной Петровной кормили её апельсинами, которым она очень обрадовалась: у неё почему-то пересыхает во рту».

       Общалась ли Анна Андреевна с Борисом Павловичем Козьминым, нам неизвестно, ведь он тяжело болел, находился в другом корпусе. Летом того же 1958 года он ушёл из жизни. А вот Юлиан Григорьевич, сразу же отправившийся навестить больного коллегу, позже, наверное, уделил внимание и Анне Андреевне. Не мог не уделить, поскольку очень высоко ценил Ахматову, глубоко интересовался её творчеством и приложил силы для издания за рубежом собрания сочинений поэтессы.

      Литературовед Юлиан Григорьевич Оксман (1895-1970)  начал печататься ещё студентом. В Петроградском университете он посещал семинар профессора С.А. Венгерова, слушал лекции историка академика С.Ф. Платонова, который привлёк его к работе по реорганизации архивного дела в России. В 1920 г. Юлиан Григорьевич с молодой женой Антониной Петровной Оксман (урожденной Семёновой, 1895-1984), с которой они в Вознесенске росли по соседству, приехали в Одессу. С первых дней пребывания в городе он начал работу по организации губернского архива. Небольшой коллектив сотрудников, в который, помимо студентов и преподавателей, входили его жена Антонина Петровна, будущий пушкинист Г.П. Сербский, будущий историк профессор С.Я. Боровой и в будущем доктор искусствоведения и известный коллекционер И.С. Зильберштейн, проделал огромную работу, собрав и обработав сотни тысяч документов. Одесский губернский архив был создан.

       Юлиан Оксман участвовал в подготовке Полного академического собрания сочинений А.С. Пушкина. В 1936 году он  был арестован, ему инкриминировались «попытки срыва юбилея Пушкина, путём торможения работы над юбилейным собранием сочинений». Осуждён к 5 годам ИТЛ. Отбывал срок на Колыме (Севвостлаг), работал банщиком, бондарем, сапожником, сторожем. В 1941 году получил новый срок (5 лет) за «клевету на советский суд». В заключении продолжал научную работу, собирая документы и устные свидетельства о русской культуре начала ХХ века. После освобождения преподавал в  1947-1957 гг. в Саратовском университете.

       В 1957 году Юлиан Оксман переехал в Москву. В марте 1958 года он с супругой навестил Анну Ахматову в Болшеве.

       До 1964 года Юлиан Григорьевич  работал старшим научным сотрудником Отдела русской литературы в Институте мировой литературы им. Горького АН СССР (ИМЛИ), заведовал Герценовской группой, подготовил к печати книгу «Летопись жизни и творчества В.Г. Белинского», за что в 1961 году был удостоен премии имени В.Г. Белинского. В 1934-1936 и в 1956-1964 годах был членом Союза писателей СССР (оба раза исключён).

       Одной из основных своих жизненных задач после освобождения Оксман считал «борьбу (пусть безнадёжную) за изгнание из науки и литературы хотя бы наиболее гнусных из подручных палачей Ежова, Берии, Заковского, Рюмина и др.», на научных и писательских собраниях публично разоблачал доносчиков. С 1958 года Оксман начал устанавливать связи с западными славистами (в том числе эмигрантами, прежде всего, с профессором Глебом Струве), вёл с ними обширную переписку. Передавал на Запад не опубликованные в СССР тексты поэтов «серебряного века» — Николая Гумилёва, Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой — и свои воспоминания о них, помогая Струве в издании собраний сочинений этих авторов.

       С 1966 года Оксман стал передавать рукописи и документы из личного архива в созданный когда-то при его участии Центральный архив литературы и искусства (ныне РГАЛИ). Умер Юлиан Григорьевич Оксман 15 сентября 1970 года. Похоронен на Востряковском кладбище в Москве.

После его кончины передачу материалов продолжила его жена Антонина Петровна Оксман.

        В очерке об учёном Наталия Яблокова-Белинкова — жена его ученика Аркадия Белинкова, писала: «Вклад Ю.Г. Оксмана в отечественную науку огромен и ещё не измерен».

       В марте 1958 года одновременно с Ахматовой в санатории «Сосновый бор» находилась археолог Татьяна Сергеевна Пассек (1903-1968), являвшаяся один из ведущих специалистов в стране по неолиту, энеолиту и бронзовому веку Юго-Восточной Европы. Она родилась в Петербурге, в семье, известной своими культурными и научными интересами. Её прадед Вадим Васильевич Пассек был известным археологом и этнографом, прабабушка — Татьяна Петровна Пассек — литератор, родственница Александра Ивановича Герцена. Окончив факультет общественных наук (отделение археологии и истории искусств) и аспирантуру Ленинградского университета, Татьяна Сергеевна посвятила себя научной и исследовательской деятельности.

• 

• 

       Она участвовала в исследованиях памятников энеолита и бронзового века Кавказа, Закавказья, возглавляла Трипольскую экспедицию, работавшую на территории Украины. С 1947 по 1968 год возглавляла экспедицию института археологии АН СССР, исследовавшую памятники Молдавии. Доктор исторических наук, лауреат Сталинской премии Татьяна Сергеевна Пассек опубликовала свыше 100 работ.

       Оттиск своей статьи «Некоторые итоги раскопок в Молдавии в 1955 году» Татьяна Пассек 26 марта 1958 года подарила Ахматовой с дарственной надписью:

«Глубокоуважаемой Анне Андреевне Ахматовой на память о встрече в Болшево с самыми нежными чувствами от автора».

       В книге английской исследовательницы Аманды Хейт «Анна Ахматова. Поэтическое странствие» (М.: Радуга, 1991) помещена довольно редкая фотография с подписью: «Анна Ахматова и В. Виноградов в доме отдыха. Болшево. Начало 60-х годов». В этой подписи, по нашему мнению, допущено несколько неточностей. Во-первых, Ахматова не была в доме отдыха в Болшеве, а лечилась здесь в кардиологическом санатории «Сосновый бор». Во-вторых, последний раз в санатории в Болшеве Анна Андреевна находилась в 1958 году, другими словами — снимок не может быть отнесён к началу 60-х годов. Скорее всего, он был сделан именно в 1958 году. И поскольку других фотографий, относящихся ко времени пребывания Анны Ахматовой в болшевском санатории, нами не выявлено, то эта фотография представляет несомненный интерес.  

       На ней рядом с Анной Андреевной запечатлен Виктор Владимирович Виноградов (1895-1969) — литературовед и лингвист, академик АН СССР, доктор филологических наук,  основоположник крупнейшей научной школы в отечественном языкознании. Первую известность он получил благодаря литературоведческим публикациям о стиле писателей-классиков и современников: А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, А.А. Ахматовой… Последней посвящена его работа «Поэзия Анны Ахматовой: Стилистические наброски»  (Л., 1925).

       В 1934 году Виноградова арестовали по «делу славистов» и сослали в Вятку.  В 1936 году его досрочно освободили по ходатайству пушкинистов для подготовки к юбилею поэта. После начала войны «как социально опасный элемент» Виктор Владимирович был выслан в Тобольск, где находился в ссылке. В 1943 году с него сняли судимость. В 1944 году он стал деканом филологического факультета МГУ. В 1946 году избран академиком АН СССР, не будучи даже членом-корреспондентом АН СССР. По распоряжению Сталина Виноградов в 1950 году был поставлен во главе советского языкознания: являлся директором института языкознания АН СССР (1950-1954), академиком-секретарем Отделения литературы и языка АН СССР (1950-1963). С 1958 года  Виктор Виноградов возглавлял Институт русского языка АН СССР, который теперь носит его имя.

       Виктора Владимировича Виноградова и его жену Надежду Матвеевну связывали многолетние приятельские отношения с Анной Ахматовой. Он участвовал в обсуждении нескольких её работ, посвящённых Пушкину.

    Приезжал ли Виктор Владимирович в санаторий, чтобы навестить Анну Андреевну, или находился в нём на лечении, установить не удалось. Да это не так уж и важно. Главное, что старые друзья оказались в одно время в одном месте.

       Навещали Анну Ахматову в Болшеве и другие визитёры. О них я узнал сравнительно недавно из книги «Мой огненный ангел» (М.: Дом надежды, 2009), которую мне с тёплым автографом любезно подарила 3 апреля 2019 г. её автор Нина Фортунатова. В главке «Тётя Вера и писатели» она пишет:

«Узнав, что Ахматова жива и Пастернак жив, я упросила свою тётю, сестру мамы Веру Дмитриевну Кузьмину, которая только что защитила докторскую (диссертацию. – Л.Г.) по литературе, показать мне «живых классиков». Она согласилась, и мы с ней вдвоём ездили в санаторий «Болшево» (ошибка автора. Санаторий «Сосновый бор». – Л.Г.) к Ахматовой и в Переделкино, где жил Пастернак».

       Вера Дмитриевна Кузьмина (1908-1968) — литературовед-медиевист, доктор филологических наук, заведующая группой по изучению древнерусской литературы в Институте мировой литературы имени А. М. Горького Академии наук СССР. Удивительна её судьба. К занятиям филологией она пришла не сразу. По настоянию отца, инженера-транспортника, Вера окончила сначала строительный факультет Московского института инженеров транспорта, работала инженером-строителем. Но мечты стать литературоведом она не оставила. Вера Дмитриевна окончила экстерном заочное отделение Московского государственного педагогического института имени А.С. Бубнова, а затем поступила в аспирантуру Института истории, философии и литературы им. Н.Г. Чернышевского, где под руководством Н.К. Гудзия, она начала заниматься историей переводных повестей XVII в. и в 1938 г. защитила кандидатскую диссертацию. С 1956 г. — доктор филологических наук; тема диссертации: «Драматургия и сценическое искусство в русских городских демократических театрах XVIII в.». Вера Дмитриевна поддерживала дружеские отношения с С.Н. Дурылиным, неоднократно бывала у него, некоторое время снимала дачу в Болшеве, находилась и в санатории «Сосновый бор» (по крайней мере, достоверно известно о её пребывании там в январе 1951 г.).

       «Когда мы пришли в санаторий, — вспоминает Нина Фортунатова, — Ахматова сидела в большом кресле на веранде. С гладкой причёской, строгая, неприступная. Вера Дмитриевна подошла к ней, говорила недолго о чём-то, а потом махнула мне рукой, чтобы я подошла. Я подошла и поклонилась, как иконе, в пояс. Еле заметная улыбка скользнула по губам Анны Андреевны. Потом она царственно повернула голову и прикрыла глаза. Мы отошли».

       В книге «Мой огненный ангел» на стр. 25 помещена фотография с подписью: «Нина и Вера (сёстры. – Л.Г.) Фортунатовы  с тётей Верой Дмитриевной Кузьминой. Болшево. 1961 г. Поход в санаторий «Болшево» к Ахматовой». Как отмечалось выше, санаторий назывался не «Болшево», а «Сосновый бор». Видимо, неточность допущена и в дате, поскольку сведений о пребывании Анны Ахматовой в санатории в 1961 году у нас не имеется. Остаётся сожалеть, что не сделана фотография самой поэтессы во время «похода» к ней.

       Нина Игоревна Фортунатова (р. 1946), окончившая музыкальное училище при Московской консерватории по классу теории музыки и композиции и долгое время преподававшая в музыкальной школе, в том числе в посёлке Лесные Поляны, среди живых современников, пожалуй, единственная, кто видел Анну Андреевну Ахматову в Болшеве.

Написано в Болшеве

       В творческом плане пребывание  Анны Ахматовой в Болшеве вряд ли можно назвать плодотворным, ведь здесь она находилась на излечении. Писала ли она что-нибудь во время нахождения в санатории в предыдущие разы, нам доподлинно неизвестно. Зато мы знаем наверняка, что создано ею в период последнего пребывания в Болшеве.

       Находясь в санатории, Анна Андреевна написала стихотворение «Не мудрено, что похоронным звоном…».  Под  ним указаны дата и место написания: «3 марта 1958 г.  Болшево.  Комн. № 7». Даже комната! Но эта подробность уже ничего не добавит  для представления об условиях пребывания Ахматовой в санатории, поскольку от него в настоящее время не осталось и следа: все корпуса снесены, а территория застроена коттеджами.

     Здесь же, в Болшеве, Анна Андреевна начала работать над воспоминаниями о художнике Амедео Модильяни, с которым она познакомилась во время поездки в Париж в 1910 году.  Ахматова, которую писали и рисовали многие художники, больше других любила свой портрет работы Модильяни, исполненный им  в 1911 году.  Этот портрет всегда находился в  комнате поэтессы.

       В 1958 году Лидия Чуковская записала в дневнике:

«На столе у неё — французская монография о Модильяни. Книжка небольшая, но репродукций уместилось там множество. Анна Андреевна пишет о Модильяни. Говорит:

       — Мне повезло — я узнала его раньше, чем другие. Все, кто сейчас вспоминает о Модильяни, подружились с ним в четырнадцатом, пятнадцатом году, а я в десятом, одиннадцатом».

       Теперь в каждом издании, где публикуется очерк Ахматовой «Амедео Модильяни», в конце неизменно значится: Болшево, 1958 — Москва, 1964.

Память о поэтессе

       Умерла Анна Андреевна Ахматова 5 марта 1966 года в санатории в Домодедове (Подмосковье) в присутствии врачей и сестёр, пришедших в палату, чтобы осмотреть её и снять кардиограмму. Похоронена на Комаровском кладбище под Ленинградом.  

      В её честь названы улицы в Царском Селе, Калининграде, Одессе, Киеве, Ташкенте, Москве и Тюмени. В Петербурге есть памятники Ахматовой.   В Одессе (Украина) установлен памятник работы скульптора Олега Черноиванова  «Серебряный век», посвящённый двум великим русским поэтессам Анне Ахматовой и Марине Цветаевой. Именем Ахматовой  назвали малую планету, открытую  14 октября 1982 года астрономами Л.Г. Карачкиной и Л.В. Журавлёвой.

      Помнят Анну Ахматову в Москве и Подмосковье.

• 

• 

     На стене дома, где останавливалась Анна Андреевна, приезжая в Москву в 1938-1966 годах (улица Большая Ордынка, д. 17, стр. 1., квартира Виктора Ардова), имеется мемориальная доска; во дворе стоит памятник, выполненный по рисунку Амадео Модильяни. Кстати, здесь, у Ардовых, перед войной состоялась единственная встреча Ахматовой с Мариной Цветаевой. В 2011 году инициативная группа москвичей, возглавляемая Алексеем Баталовым и Михаилом Ардовым, выступила с предложением открыть здесь квартиру-музей Анны Ахматовой.

       По Москве-реке ходит теплоход «Анна Ахматова».

       В подмосковной  Коломне 17 июля 2007 года  на стене старого особняка была открыта мемориальная доска в память посещения города 16 июля 1936 года А. Ахматовой, жившей в то лето неподалёку на даче Шервинских  на берегу Оки, на окраине села Черкизова. Шервинским Анна Андреевна посвятила стихотворение «Под Коломной».

     К сожалению, память  об А.А. Ахматовой в нашем городе никак не увековечена. Поскольку корпуса  кардиологического санатория в Болшеве не сохранились, на территории нынешнего коттеджного посёлка «Сосновый бор» можно (и следовало бы) установить мемориальную стелу или доску с именами писателей, бывавшими в санатории, в том числе и Ахматовой. В объединённом Большом Королёве ряд улиц носят имена писателей, причём некоторые из них никогда не бывали здесь. Было бы целесообразно и уместно присвоить одной из городских улиц имя Анны Ахматовой.

#

Анна
АХМАТОВА

                     *       *       *

Не мудрено, что похоронным звоном

Звучит порой непокорённый стих.

Пустынно здесь! Уже за Ахероном

Три четверти читателей моих.

А вы, друзья! Осталось вас немного,

Последние, вы мне еще милей…

Какой короткой сделалась дорога,

Которая казалась всех длинней.

3 марта 1958 г.  Болшево

Комн. № 7

Автор статьи — Леонид Горовой