«В космос на ракете… а может быть, на трамвайчике-то лучше?»
или как у Владимира Высоцкого: «Уж ты бы лучше бы молчала бы…»
Статья Андрея Михайловича Бритикова – сотрудника Королёвского исторического музея
Довольно давно собирался об этом напомнить, да всё как-то случая не представлялось. А вот теперь и он появился, как ни странно, после беспардонной «шутейности» небезызвестного в своих кругах Ивана Урганта в его программе «Вечерний ……» от 4 февраля сего года. Этот представитель шоу-бизнеса, по принципу «слышал звон», прочитав сообщение Роскосмоса об изучении там вопроса о вероятном снижении требований к нашим космонавтам (но без подробностей, по каким критериям), тут же разразился фуфлогонской инициативой (в развитие темы) про допуск в экипажи подросшей шпаны с подростковыми судимостями за мелкий грабёж старушек у метро или со столь же незначительными психическими отклонениями, выражающимися в желании делать дырки в обшивке… Мол, дела мелкие и давние. Зачем «приличным» людям биографию портить-то? И мешать делать первый героический шаг, ну, например, по поверхности Марса, лишая тем самым когда-то оступившегося детской мечты.
К неожиданной и досадной огорчительности, на эту «шутковатость» обратил внимание не кто-нибудь, а сам руководитель Роскосмоса Дмитрий Рогозин, что привело к возникновению чего-то смахивающего на диалог-пикировку между сторонами. Весьма печально, что руководитель такой отрасли почему-то счёл возможным как-то отреагировать на типовую ниже плинтусную «хохотуху» публики из разряда, который профессионалы-медики деликатно определили как продукт «метеоризма». И в своём ответе в Интернете Рогозин пояснил, о чём конкретно ведётся речь в Роскосмосе, при этом резонно и закономерно заметив, что «своих друзей» Урганту в кандидаты предлагать не стоит.
Надо отдать должное, на следующий вечер от «вечернего …» — ведущего этого балагана прозвучали деланные извинения, сопроводить которые он (а не какой-то «ихний» сценарист, чью богатырскую стать и кинематографический глянец он тут же назидательно продемонстрировал) продолжил упражнениями в остроумии. Напомнив, что, по сообщению ТАСС, Роскосмос будет проводить испытания трамвая (фото его макета тут же было показано). Это дополнялось издевательскими комментариями, что, мол, теперь продукцию Роскосмоса можно отличать от прочих по наличию отвалившихся ступеней и дырках в обшивке.
Попутно он провёл параллель между блистательным (как это подразумевалось) его нахождением со своей программой в сетке телевещания на протяжении восьми лет и так и не законченным за такой же период сооружением полигона «Восточный». Вот так он уравнял по значительности свою пустозвонскую пыль на бахилах с делами бесспорной важности для нашего государства. Да и мировой цивилизации в целом, поскольку — пока мы делаем ракеты. И не только. Типичная позиция современных толерантных плюралистов и прогнутых Западом неолибералов.
Вот такие у нас шуткари и их оценка сложнейших и ответственных дел и событий. Не мудрено, что слышать и видеть такое — «за державу обидно».
Представители этой категории нашего, сильно расслоившегося общества давно и систематически паразитируют на немудрящих вкусах не самых уважаемо-достойных представителей рода человеческого.
Но прозвучавшее упоминание о трамвае и участие Роскосмоса в его разработке вызвало в моей памяти воспоминания о действительно случившихся в нашей истории событиях — былых и вполне реальных. И полагаю, несмотря на столь странную побудительную ассоциативную цепочку, что читателям «Калининградской правды» будет любопытно о них узнать.
Лишь сравнительно недавно широкая, так сказать, общественность нашей страны оказалась предметно уведомлена, что великое множество разнообразных устройств, относящихся к изделиям повседневного спроса, которыми все мы пользовались в быту, оказывается, проектировалось и выпускалось в недрах пресловуто-го (как яростно пытались это представить в период конца 80 — начала 90-х годов прошлого века) нашего оборонно-промышленного комплекса.
До этого большинство жителей нашей страны ни сном ни духом не ведало, что холодильники, электропроигрыватели, радиоприёмники, магнитофоны, телевизоры, стиральные машины, пылесосы и прочая подобная техника и приспособления в подавляющем большинстве появились «на свет» и пошли в серийное производство именно и только благодаря соответствующим предприятиям, изначально существовавшим для выпуска различных военных изделий и входивших в так называемую оборонную девятку (это количество министерств, ориентированных, в первую очередь, на выпуск военной техники).
Представители теперь уже старшего поколения помнят, например, холодильник «Юрюзань», но только «местные» знали, что головным предприятием для него являлся патронный завод. Телевизоры делали там же, где и радиолокаторы (для обоих требовались электронно-лучевые трубки), радиоприёмники и магнитофоны (включая потом и так называемые портативные) проектировались и изготавливались в структурах, подчинённых Минрадиопрому и Минэлектропрому.
Да что тут далеко ходить! Наш Завод экспериментального машиностроения (с 1966 г. — ЗЭМ, ранее это завод №88), вся из себя «ракетная контора», по статье ТНП (товары народного потребления) выпускал в разное время кастрюли-скороварки, молоковарки, фильтры для тонкой очистки питьевой воды, карнизы для штор, кухонные комбайны, пылесосы, мобильные ленточные погрузчики для складов. Были планы на производство (и эти конструкции уже отработали в опытном порядке) малогабаритного электротранспорта для внутризаводских перевозок. Намечалось участие в производстве автоэлектромобилей на основе ЭХГ (электрохимического генератора). Выполнялись заказы на системы экстренного наддува поплавков для вертолётов в случае аварийной посадки на воду. Да чего мы только не делали или планировали! После раздачи оборонным министерствам ряда заказов на выпуск техники для предприятий группы «Б» у нас стали собирать карамелераскаточные и тестомесильные машины. А история с организацией производства ПОИ (протезно-ортопедических изделий) требует отдельного и обширного целевого освещения.
В порядке частной исторической ретроспекции — автор этой публикации оказался первым, кому из производственников довелось не только подержать её в руках, но и организовать испытания первой кастрюли-скороварки (это французское изделие). Помниться, «делегация» из представителей ГКБ (головного конструкторского бюро), прибывшая на экспериментальную работу с этой «заморской диковиной», насчитывала никак не менее человек 30. Мы видывали много разного, но чтобы кастрюлька в стенах «ракетной фирмы»! От созерцания несколько десятков лет назад этого чуда в перьях (коробка-упаковка для неё была действительно классная, у нас такой яркой рекламной красоты тогда не делали) у многих моих коллег глаза буквально на лоб полезли!
Но подход изначально носил обстоя-тельный характер — как-никак, кому кастрюлька, а для людей знающих — это сосуд, работающий под избыточным давлением с его автоматическим сбросом в случае превышения контрольной, ещё безопасной, величины. Поэтому полноценная программа испытаний и паспорт с подписями всех участников. Как всегда, ответственно и надёжно. В ракетном деле нет места мелочам, что и требовалось доказать.
Далее работы развивались по прекрасно освоенному нашими «спецами» принципу: раз поручили, делать надо, как приучены. И после подтверждения надёжности конструкции, для кастрюлькиных нужд на некоторое время оказались отвлечены от работ по основным задачам кадровые «ракетные» профессионалы с соответствующим, стандартным в отрасли подходом.
В результате всё быстро и досконально изучили, обосновали и разработали вполне совместимые с тематикой основного профиля технологические документы и линейку обрабатывающего оборудования. Были изысканы площади для размещения соответствующих участков и налажена поставка сырья. Скидок не допускалось.
А если расширить, так сказать, рамки области интереса, то следует констатировать, что и ранее оборонка активнейшим образом привлекалась для помощи в решении множества вроде бы непрофильных для неё народнохозяйственных потребностей. И применительно к нашему городу это иллюстрируется на конкретных примерах очень просто.
Уже довольно много написано о разработке в коллективе Грабина машин по изготовлению кирпича (последовательно созданный ряд силикатных прессов), листового стекла, пропашных тракторов с централизованным электроприводом (была в то время такая модная тема), машин для заглубленной укладки кабелей большой протяжённости (проходил испытания с использованием базы от лёгкого танка Т-60), устройств для прокалывания (без вскрытия дорожного полотна) дорожных насыпей для прокладки кабельных трасс. У Грабина уже в начале 1943 года даже организовали специальный цех ширпотреба, входивший в структуру Отдела главного механика и подчинявшийся Гендлеру.
На заводе №88 после войны попытались организовать производство женских босоножек (но оказалось нерентабельно).
И такое положение складывалось абсолютно во всех оборонных министерствах. Уже давно стало понятно, что оборонщики — бесспорный локомотив экономики по широчайшему кругу вопросов и задач. И делать дело поручают тем, кто это может и умеет. Это не языком трясти про что ни попадя. То, что этого не знает какой-то Ургант — да Бог с ним. Эти никогда ничего ни руками, ни головой не сподобились. Порода такая. Без перспектив и вариантов. Наше — работало, работает и будет работать! А про этих забудут на следующий день. Здесь им цена на уровне конфетных фантиков.
Другое дело — прозвучавшая у него мельком и с явной издёвкой «трамвайная», так сказать, тема. Для нашей истории, как это странным не покажется, отнюдь не пустой звук. Никто и никогда прежде не упоминал, что в определённый, правда уже достаточно давний момент истории, как раз трамваи и проявились на нашем, так сказать, горизонте.
А дело было так. Фашистов одолели, война кончилась, оружия нам пришлось понаделать много, и теперь этот вопрос с повестки дня в столь злободневном режиме был снят. И великое множество предприятий оказалось перед дилеммой — либо делать чем занимались прошедшие четыре лихих года (но столько уже не требовалось), либо переходить на, так сказать, мирные рельсы. В таком положении оказался и наш завод №88. Это предприятие однозначно создано для военной продукции. Правда, наркомат уже в конце войны подключил его к выпуску очень важной номенклатуры — буровые станки и насосы для нефтяной промышленности и геологоразведочных работ. Причём в этой области в стране он теперь оказывался головным. И плановые цифры выпуска измерялись тысячами. Но появлялись и другие предложения.
В феврале 1946 года секретарь Московского комитета ВКП(б) вышел в Правительство с предложением организовать на заводе №88 производство… трамвайных вагонов (с чего это он вдруг решил так позаботиться о нас и откуда у него сложилось мнение, что наш завод подходит для такой роли, теперь установить уже невозможно). Хотя трамвайные вагоны были действительно нужны городским хозяйствам. О внимании к этому виду транспорта свидетельствует постановление Государственного Комитета Обороны, вышедшее ещё в октябре 1941 года и целевым образом посвящённое эвакуации (ввиду складывающегося угрожающего положения на фронте) из Москвы нескольких десятков автобусов и трамваев в Куйбышев (в настоящее время — опять Самара), Казань и Уфу. На это Наркомату путей сообщения предписывалось выделить 300 вагонов (а это при тогдашнем дефиците подвижного состава очень значительная величина). Причём конкретно оговаривалось, что все эти автобусы и трамваи передаются на время и их новые хозяева обязывались отвечать за их сбережение и текущий ремонт.
Очевидно, что за военное время наличный городской рельсовый транспорт подвергся износу, а для оккупированных территорий — и уничтожению. Да и база для их выпуска оказалась перестроена на военные нужды. Типичный пример — наш сосед Мытищинский завод, выпускавший до войны вагоны метро и трамваи. Но потом там стали делать бронепоезда, самоходки СУ-76 (кстати, с пушками Грабина) и к концу войны — гусеничные артиллерийские тягачи. А это совсем другое оборудование. Но самое главное — необходимые кадры оказались за столько времени полностью утраченными. У завода №88 даже такой гражданской истории не оказалось вообще. И товарищ Попов (а это он — автор «трамвайного» предложения) в меру своей осведомлённости и проявил инициативу. Причём масштаб запросов у него был серьёзный — 30 вагонов в месяц. Это вам не хухры-мухры.
Узнав о такой затее, нарком вооружения СССР Дмитрий Устинов (а завод №88 входил в его подчинение) сразу «включил главный калибр» и оперативно направил — не куда-нибудь, а сразу в адреса Сталина и Берии, письма с информацией о состоянии завода и планах его дальнейшего использования в военной тематике и в гражданском секторе машиностроения.
Тем более, как теперь известно, в высшем госруководстве в этот период как раз уже рассматривался проект правительственного Постановления о коренном изменении профиля производства завода №88 с переводом в принципиально новую сферу деятельности — управляемое ракетное оружие (и в этой части кое-что уже было начато: на заводе организовывалось КБ по реактивной технике с численным составом порядка 250 человек, а это очень немало — первоначально для создания зенитных неуправляемых ракетных снарядов). Но переписка наверху в связи с «трамвайной» историей завязалась весьма оживлённая.
В итоге предложения Попова, по теперь уже понятным причинам, с повестки дня были сняты, и с 13 мая 1946 года главное в городе предприятие получило новый вектор своего развития, став со временем флагманом отечественного боевого ракетостроения первоначального этапа и признанной столицей пилотируемой космонавтики.
А вопрос с трамваями решили другими средствами.Что касается Урганта и компании — здесь всё по поговорке: собака лает, ветер уносит, а караван идёт. Тут единственно однозначно: этот самый «вечерний …..» явно вляпался, по примеру гражданина Паниковского из известного произведения Ильфа и Петрова, в нарушители конвенции. Для иллюстрации этого (сейчас стало модно реверансить — ничего личного) как нельзя кстати вспоминается другая пословица — про рыло и калашный ряд. Или «не в свои сани …». А с отверстиями в обшивке и космодромом Восточный как-нибудь разберутся те, кому это положено и поручено по рангу. Как говорится, всем сестрам по серьгам. Главное, чтобы все сверчки знали свой шесток. И ещё следует не забывать крыловскую Моську. Хотя, о чём это я? С них при любом раскладе всё равно что с гуся вода. Ни родины, ни совести, ни флага. Лишь бы в руках шуршали грязные зелёные бумажки с портретами ненашенских президентов. И раздавались аплодисменты толпы потребителей невзыскательных глупостей.
Об авторе: Андрей Михайлович Бритиков – сотрудник МБУК «Музейное объединение «Музеи наукограда Королёв», сотрудник ЗЭМ РКК «Энергия» с 1968 по 2013 гг.
Калининградская правда, №17 (19069). Вторник, 18.02.2020