Месяц июль

Июль — седьмой месяц в нашем календаре, каждый год. И именно на этот месяц в минувшие десятилетия приходились события, напомнить о которых жителям нашего города автор статьи Андрей Бритиков считает вполне заслуженным и достойным.

ПУШКА КС-1

75 лет назад приняли на вооружение 85-мм зенитную буксируемую пушку КС-1. Она стала кульминационным совокупным техническим решением, вобравшим в своей конструкции все достижения инженерии и технологии, накопленные в процессе производства и боевого применения семейства орудий этого калибра и назначения (начиная с первой – 85-мм зенитной пушки 52-К образца 1939 года). Этим занимался коллектив разработчиков завода №8 им. Калинина в Свердловске (в настоящее время — Екатеринбург) в конце Великой Отечественной войны. Предполагалось, что эта пушка будет перспективной на последующий период.

Но стремительный прогресс боевой авиации, ставшей реактивной, изменил взгляды заказчика. Потребовались более крупнокалиберные и автоматизированные системы. Поэтому, несмотря на множественные улучшения, введение в состав боекомплекта выстрелов с часовыми взрывателями и постановку на серийное производство (к концу 40-х годов прошлого века войска получили несколько сот этих орудий), практика показала, что их время окончательно прошло, поскольку конструкция базировалась всё-таки на идеологии предыдущего поколения. При всём её индивидуальном совершенстве и попытках дальнейшего развития направления в виде систем КС-18 и КС-6. Таким образом, 85-мм калибр в отечественной зенитной артиллерии своё существование прекратил.

МИНОМЁТ М-240

240-мм миномёт М-240 приняли на вооружение 70 лет назад, но, несмотря на столь давний срок, он попрежнему складирован на арсеналах Министерства обороны. Интерес к разработке миномётов столь крупного (а предлагались и ещё более мощные системы) калибра руководство оборонного ведомства проявляло с середины 30-х годов прошлого века. В конкурсных работах участвовал и коллектив В.Г. Грабина, но предложенная им конструкция 240-мм миномёта С-16 заказчика не устроила. Предпочтение отдали модели СКБ-49 признан-ного специалиста-«миномётчика» Б.И. Шавырина. Доводка столь необычной машины и её боеприпасов (что оказалось самостоятельной и непростой задачей) заняла несколько лет, но в итоге в составе артиллерийского вооружения сухопутных войск Советской Армии появился самый крупнокалиберный (и таковым он и остался в мировой истории) инструмент для навесной стрельбы. При дальности в 10 км и весе мины 130 кг (в том числе двухпудовый (32 кг) боевой заряд) получилось могучее оружие. Размер воронки после взрыва его осколочно-фугасной мины в грунте средней плотности превышал 10 метров. Позднее, за счёт введения активно-реактивного выстрела, дальность возросла почти вдвое, а в первой половине 70-х годов прошлого века боекомплект пополнился миной с ядерным зарядом (и она оказалась не единственной).

Разнообразие и качество новых бое-припасов потребовали изменения и само-го оружия. Спустя два десятка лет в составе подразделений артиллерии особой мощно-сти появился его «потомок» — не имевший предшественников по схеме компонов-ки гусеничный высокомеханизированный миномёт 2С4 «Тюльпан» с качающейся ча-стью, базировавшейся на конструкции того же М-240. Этот «цветочек», выпущенный в итоге в количестве нескольких сотен машин, после получения в своё распоряжение ещё и корректируемую мину с лазерным наве-дением достойно развил генерацию 240-мм миномётов. Но поскольку все его боеприпасы сохранили возможность использования и для М-240, ветеран по-прежнему в строю.

РАКЕТА Р-11

Оперативно-тактический комплекс с ра-кетой Р-11, чьё 65-летие со дня принятия на вооружение приходится на июль 2020 года, отмечен среди разработок коллектива С.П. Королёва как принципиально этапный. Р-11 (она же 8А61) — первая отечественная баллистическая ракета, использовавшая высококипящий компонент-окислитель — азотную кислоту.   Для справки: предыдущие заправлялись жидким кисло-родом, продуктом для подвижных систем полевого базирования весьма неудобным и высокорасходным.

Эта замена — при сохранении такой же дальности поражения, как у отечественного первенца — ракеты Р-1, являвшейся, как известно, «русифицированным» аналогом германской Фау-2, — позволила принципиально снизить стартовую массу, габариты изделия и сократить время на подготовку к пуску. Успех оказался реализован благо-даря разработке нового ЖРД (жидкостный ракетный двигатель) коллективом под руководством А.М.  Исаева, почётного гражданина нашего города, одного из пионеров отечественного ракетного двигателестроения. Таким образом начал своё существование продуктивный творческий тандем двух фигур — Королёва и Исаева, безусловно, первых величин в истории советского ракетостроения и космонавтики.

Комплекс Р-11, фигурально говоря, дал старт развитию направления ракет широкого спектра применения. Именно на её базе появилась Р-11М — первая оперативно-тактическая ракета с ядерным боевым оснащением. Параллельно создали Р-11ФМ — первую ракету для подводных лодок. Существовал даже вариант подобных ракет для геофизических исследований верхних слоёв атмосферы. В войска массово внедрили самоходные (на гусеничных и колёсных шасси) пусковые агрегаты, существенно повысившие мобильность боевой системы в целом. В развитие этого вида оружия прорабатывались комплексы уже ракетно-вертолётные. По теме «Аэрофон» разработали первую управляемую головную часть с оптическим корректором.

Завершили поколение самые многочисленные (в общей сложности промышленность страны изготовила около 8 тысяч этих изделий) в наших сухопутных войсках комплексы 8К14 (с ракетой Р-17 — дальнейшей модернизацией Р-11), созданные под руководством В.П. Макеева, ученика С.П. Королёва. Они оказались не только самыми длительно находившимися (23 года) на вооружении, но и положили начало (в резуль-тате военно-технического сотрудничества) созданию управляемых ракетных вооружений национальной разработки у целого ряда наших иностранных партнёров. 8К14 стал первым массово экспортируемым оперативно-тактическим средством вооружённой борьбы и привёл к изменению самой идеологии её ведения. Достаточно вспомнить события на Ближнем Востоке с применением ракетной системы, именовавшейся по западному классификатору как «Скад» (у нас он носил индекс 8К14Э). Она наглядно показала, хотя и относясь к «весьма пожилому» на то время оружию, сомнительную эффективность новейших американских зенитных ракет «Пэтриот», пытавшихся ему противодействовать. А на смену верным служакам 8К11-8К14, после ликвидации очень перспективного комплекса «Ока», российские конструкторы обеспечили поступление на вооружение ещё более совершенных «Искандер» и «Бастион».

ПРОТИВОТАНКОВАЯ ПУШКА Т-12

60 лет назад приняли на вооружение 100-мм ПТП (противотанковая пушка) Т-12 «Рапира». И хотя разработали её в организации, к подмосковному Калининграду отношения прямо не имевшей, она оказалась последней в истории СССР, да и армий всего прочего мира, серийной ствольной артсистемой в своём классе.

В этой связи, полагаю, совершенно не лишним расширить представление о ней у жителей нашего города. Ведь история всей отечественной буксируемой противотанковой артиллерии началась с работ конструкторского отдела нашего завода №8 им. М.И. Калинина. Первым их результатом стала 37-мм ПТП 1-К, заменённая вскоре 45-мм 19-К. Завершила первое поколение этих пушек модернизированная 45-мм 53-К, выпускавшаяся всю войну (вкупе с усовершенствованной моделью М-42, разработанной в 1942 году после передачи 53-К в серийное производство на сибирский завод №172). Эта пушка оказалась, таким образом, вторым, после легендарной ЗИС-3, буксируемым орудием по числу изготовленных.

Эти небольшие пушечки внесли громадный вклад (особенно в начальный периодвоенных действий) в борьбу как с фашистскими бронецелями, так и в качестве батальонного орудия непосредственной поддержки пехоты.

Даю  справку-напоминание. Косвенным, хотя и печальным, свидетельством их роли на фронте являются громадные потери в этом виде артиллерии, самоотверженно действовавшей на самом переднем крае.

Но довольно скоро вермахт, после крушения планов блицкрига, был вынужден усилить бронезащиту своих танков. Для борьбы с ними потребовались более крупные калибры. И эстафету у сорокапяток приняло превосходное 57-мм орудие ЗИС-2, разработанное ещё в 1941 году под руководством В.Г. Грабина. Оно прошло модификацию с целью максимальной унификации с его же 76-мм «дивизионкой» ЗИС-3. Производство ЗИС-2 шло по 1949 год, что дало в сумме почти 14 тысяч таких машин и свидетельствовало о сохранении к ней интереса заказчика даже после окончания Великой Отечественной войны. И в дальнейшем внимание к совершенствованию ствольного противотанкового вооружения не ослабевало.

Затем появилась и была выпущена н-большой серией 57-мм ПТП Ч-26, разработанная опять-таки у нас, коллективом конструктора Е.В. Чарнко. Эта пушка сохранила баллистику и боеприпасы ЗИС-2, но отличалась меньшим весом и габаритами. Далее успех в создании новых ПТП сопутствовал конструкторам Ф.Ф. Петрова (участвовавший в конкурсе образец, предложенный рабинцами, лавров не стяжал) — 85-мм пушку Д-48 изготовили в количестве около одной тысячи штук. Обращу внимание вот на какую деталь — в конструкции Д-48 при-менили (с сохранением взаимозаменяе-мости) затвор от грабинской БС-3.

А затем пришло время серии «Рапира». Она продолжила схему Д-48, но уже в кали-бре 100-мм, и стала первым отечественным гладкоствольным (то есть без нарезов в ка-нале ствола и применявшей, тоже впервые, оперённые снаряды) орудием. Её непринципиальным, по итогам войсковой эксплуатации, развитием (командные детали и боекомплект изменений не претерпели, лишь устранили ряд выявленных недостатков в ходовой части) стала МТ-12. Именно она (со своей «старшей сестрой» Т-12) осталась в нашей артиллерийской истории единственной 100-мм ПТП (отдельные «знатоки» до сих пор продолжают, без каких-либо документальных оснований, числить в классе противотанковых 100-мм грабинскую полевую пушку БС-3). Да ещё и находилась в серии более четверти века, что является рекордом по продолжительности производства.

После принятия на вооружение «Рапиры» мероприятия по поддержанию её боевой эффективности продолжились. Доукомплектование радиолокационным прицельным комплексом «Рута» (весь комплект аппаратуры устанавливался непосредственно на орудии) существенно повысило возможности действий в ночных условиях. Отрабатывали самодвижущуюся, весьма оригинальную по компоновке, модификацию КСП-Т-12. Провели обширные работы по самоходному варианту «Норов» на гусеничном шасси. Позднее в боекомплект ввели управляемые (лазерные) боеприпасы «Кастет» и снаряды с сердечником из обеднённого урана.

Наличие Т-12 (МТ-12) в предыдущие годы старались не афишировать. В состав парадных расчётов на Красной площади она попала только в начале 70-х годов прошлого века (а гриф «секретно» с её документации сняли и вовсе лишь в 1979 году). Но со сравнительно недавних времён мы, увы, часто видим её в современной видеохронике боевых действий в Сирии и на Украине.

А недавно жизнь дала весьма нетипичный пример её использования в мирных, так сказать, целях. На одном из нефтепромыслов Иркутской области вышел из строя узел фонтанной арматуры и возник пожар. Пока нефть горела, подобраться к оголовку скважины для ремонта совершенно не представлялось возможным. И на помощь позвали артиллеристов. О срочности задачи свидетельствует тот факт, что орудие и расчёт доставили авиаспецрейсом. Дальность — 180 м. Ближе было совсем горячо, работать пришлось по малоразмерной цели с прецизионной точностью в условиях зыбкого температурного и оптического марева, что делало работу штатных прицелов ограниченно достоверной, и многое зависело от практического навыка офицера-наводчика. Ночью (это повышало контрастность) несколькими выстрелами неисправное оборудование сбили, огонь отсекли и загасили. Далее, как говорится, дело техники нефтяников — работа очень рискованная, но они тоже не подвели. Вот такой случился у пушкарей огненный противник. Он подтвердил универсальность нашей артиллерии. Если надо, чтобы горело, — пожалуйста, если не надо — тоже можем.

Как припоминается, подобная ситуация сложилась на искусственных морских сооружениях Нефтяные Камни на Каспии в начале 60-х годов прошлого века. Тогда по свайным мосткам-эстакадам к скважине пришлось доставлять целый танк.

МБР НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ

После того как заказчик понял, что комплекс с ракетой Р-7 не отвечает существенно изменившимся требованиям к боевым средствам своего назначения, специалисты средмаша (Министерства среднего машиностроения. — Прим. ред.) смогли предложить для головных частей термоядерное боевое оснащение существенно меньшего веса и соответствующей мощности. Тогда же определилась необходимость в создании МБР (межконтинентальной баллистической ракеты) нового поколения.

Задания на разработку выдали ОКБ-586 (руководитель М.К. Янгель) и, несколько позже,  ОКБ-1 (руководитель С.П. Королёв). Янгель относился к сторонникам применения высококипящих компонентов в двигательной установке, Королёв же считал перспективным топливную пару с использованием жидкого кислорода и керосина. Соответствующими стали и их изделия, каждое из которых обладало, что естественно, своим набором достоинств и недостатков. При этом заказчик, в силу возобладавших тогда (по мнению ряда специалистов — из-за небескорыстной атмосферы откровенного лоббизма среди значительных фигур в военном и политическом руководстве страны) взглядов, склонялся в пользу Р-16 «Шексна» (КБ Янгеля),  апеллируя, в качестве главнейшего аргумента, к более напряжённому (из-за криогенного окислителя) у Р-9 «Десна» (КБ Королёва) режиму эксплуатации наземного оборудования. Напомню, что  первоначально ракетные комплексы создавали для наземного пуска, но скоро переориентировали на шахтное базирование, положив начало применению шахтных пусковых установок (ШПУ) в РВСН.

При примерно равных величинах по дальности и весе забрасываемых головных блоков, стартовый вес у Р-9 составлял порядка 80 т (против 140 у Р-16) и вдвое лучшую точность. Справедливости ради следует отметить — на вооружение приняли обе (Р-16 в 1961 г., Р-9 в 1965 г.), но Р-9 поставили на боевое дежурство в существенно меньшем количестве, и она оказалась последним «чисто боевым» детищем ОКБ-1 с ЖРД. Тем не менее успешно просуществовала в структуре РВСН в пределах установленных для неё гарантийных сроков.

Дальнейшее развитие МБР пошло в СССР по «высококипящему» направлению и привело к созданию, помимо собственно ракет и средств их базирования, значительного промышленного комплекса производства гептила (это горючее по своей токсичности приближается к боевым отравляющим веществам), позиций хранения компонентов, оборудования для транспортировки, заправки и обслуживания. А затем возникла проблема утилизации после истечения сроков годности. Пришлось её впоследствии решать с тысячами изделий, с процедурой обязательной последующей нейтрализации, ещё более увеличивавшей объёмы токсичных отходов. Не говорю уже о расходе гептила во время «горячих» стендовых испытаний в процессе отработки двигательных установок. При этом нельзя не отметить, что переход на «ампульную» заправку впоследствии существенно снизил контактность работы с высокотоксичными компонентами.

В угоду активно культивировавшейся в течение длительного времени концепции возможности многократного обмена ядерными ударами на стратегическом уровне в случае возникновения глобальной войны и стремления максимально точно «положить на крышку» ракетной шахты противника свою боеголовку, «гептильная» тема-тика потребовала от государства очень значительных совокупных финансовых затрат.

Но всё это оказалось химерой, поскольку, при соответствующем развитии средствпредупреждения о ракетном нападении, оказалось ненужно избыточным. Да и предусматривала наша стратегическая доктрина только ответно-встречный удар, когда большинство ракетных шахт противника уже пустовали, а человечеству оставался лишь крайне призрачный шанс на какое-то выживание.

Развитие же изделий предложенного С.П. Королёвым «кислородного» направления, при безусловном сохранении необходимого паритета, автоматически снимало бы большинство проблем во всём цикле существования МБР. Реализуемость таких технических решений, как: использование переохлаждённого кислорода, введение высокоэкономичного замкнутого контура его сохранения на позиции и скоростной заправки, наглядно подтверждались уже на этапе разработки Р-9. Тем более техника на месте не стояла, и стационарность ракетных позиций только способствовала устранению недостатков, первоначально свойственных криогенным системам долгосрочного хранения. При приемлемой серийности и принятии решения об ориентации вероятного боевого применения только на площадные цели (а это крупные промышленные центры, коммуникационные узлы и миллионные города — основа экономики и цивилизации) «кислородный» вариант позволил бы оптимизировать общие затраты, принципиально повысить общую, в том числе экологическую, безопасность, сократить типаж и упростить, после истечения гарантийного срока боевого применения изделий, превращение их в ракетыносители.

А все ухищрения по повышению точности при многомегатонных боезарядах в итоге демонстрируют с позиции сегодняшнего дня, как ни странно, лишь сомнительную заботу о налогоплательщиках страны-агрессора, нежели о военнослужащих и населении (и среды его обитания) своего государства. Главное — угроза неприемлемости вероятного ущерба как единственного средства сдерживания для сторонников силовых решений.

По моему мнению (оно основано на позициях ряда специалистов), если бы не ранний уход из жизни С.П. Королёва, ситуация имела все основания для положительного решения по его варианту.

АНДРЕЙ БРИТИКОВ, СОТРУДНИК КОРОЛЁВСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО МУЗЕЯ

Источник: газета «Калининградка» № 79 30 июля 2020 года